КОСМОХАОС. Спасённый
Шрифт:
Невесть какие звезды, невесть какие планеты были вблизи пилота. Ни одного названия, от них одна оболочка. Ты никогда не догадаешься, что таилось за ней. Может, недоступные открытиям ученых звери обитали в покрове бурь газовых гигантов или зеленый спутник оказывался лишь кислотным, непостижимым для ума токсичным льдом. Только у Арцена не оставалось выбора. Или умереть в ядовитом океане, или помолиться Маллусу и, оказавшись на долгожданной земле, спастись.
Его корабль проковылял в вакууме до спутника. Луна газового отца становилась больше для пилота из-за приближения. Теперь лобовое стекло видело тот самый спутник, который походил на планету. При приближении его едкие зеленые оттенки обращались в подобии стылой пурги, облаками, словно лоскутами, были видны бреши в атмосферных слоях. Образование спутника становилось самым загадочным. Но корабль врезался в облака. Такие легкие, почти пушистые, но их, казалось бы, воздушный вес не пропускал звездолет. Огненное звучание было теперь вблизи, вакуум пропадал за спиной ястреба-А1. Звуки насладились отсутствием пустого пространства и заиграли в полную силу. Мимо стекла не пролетело ни птицы, а облака были столь живущими с лазурными небесами, что планета заиграла настроением.
Пилот заворошил систему управления, чтоб выровнять полет звездолета. Космический корабль неугомонно разбивался в воздухе, звук поломок шел не контролированным дождем. Хален потянул к себе рычаг. Непонятное бряцанье миновало за стенами судна и подозвало к себе взор рядового. Это были птицы, немалые черные существа, схожие на воронов. Их отличал больший размер и… Арцен хлопал глазами, затрагивал подробности. Однако, образ обитателей еще не вырисовывался. Они пролетели и не дали себя для рассмотрения.
Корабль летел не вперед, а вниз. Как бы ни звучало печально, но звездолета не сдвинуть вверх даже при помощи тысячи сил. Его острый нос для тарана уже давным-давно стал бесполезным, ведь стальные стены прибрались в стороны. Угол лобового стекла лишь прорезал облака, только он. Корабль оказывался в сети, из которой сразу же выходил и сразу же встречал соседа ниже. Концу спутника не было предела. Или это облака такие, а зеленый мазок был создан лишь иллюзией, или рядовой погружался все ниже и ниже. Толпы маловесных облаков и облачков вводили корабль в неизвестность, ясный небесный проблеск вселял надежду. Арцен крикнул в лобовое стекло и отцепил ремни. Его ноги пали на пол, стали под контролем местной гравитации. Пока не обратил на изменения, а лишь направился к системе управления ближе. Он ударил по корпусу. Движения и воздух здесь были не такими. Хален дышал, да, полнил свои легкие, но не находил спокойствия в здешней обстановке.
Крутился корабль. Корпус его продырявило нечто, и лунного воздуха стало больше. Арцен почти отлетел: его толкнула неведомая сила. Он прильнул с трудом к высокой спинке кресла и потянул за рычаг, остановился на месте. Потянул за второй рычаг; из-за резкого порыва Щелен заскользил по полу. Ручка немного отошла вверх, из-за такого экстремального полета двигатели корабля оставляли звездолет в безвыходном положении. Арцен удержался на месте. Он не контролировал то, как переминался с ноги на ногу и стучал зубами от прохладной протечки воздуха. Местные ветра залетали в рубку, приоткрытая дверь держала в салоне нервные звучания.
Писк в рулевой поднялся, красные оттенки тревоги поглощались мелодией мятежа, Арцен оставался в таком же возбужденном действии, как и воздушное сопротивление.
Он видел то, как уходили облака и приоткрывали белесые гардины. Солнечные лучи осветили виды спутника. Арцен закрыл глаза, нажал на половину кнопок подряд и потянул случайный рычаг, вслед за ним еще десяток меньших и больших. Хален не видел пейзажи, он лишь поддавался закрытым векам. Щелен ощущал лишь смерть и жизнь. За этот период страсти он успел сравнить несравнимое, едва сравнить себя с вакуумом, слегка обрести и надежду, и вечный покой в космосе.
Время и пространство становились медленнее, корабль приближался. Арцен не смотрел. Он подводил себя к ремням и застегивал их дрожащими руками, красные пальцы немели и каменели. Щелен закричал за зубами. В салоне его звук походил на сплошное рычание в совокупности со стоном.
До тех пор, пока корабль не влетел в твердый объект. Звездолет заскользил, а Арцен потерял сознание.
4
В мире все не очень-то и просто, тяжелое бремя будто ложится с самого рождения существа. Ты или потеряешься в себе или найдешь себя, или выберешься, или падешь; или вновь падешь и выберешься. Арцен не понимал, что подготовило для него существование. Один из немалых, кого не отличишь среди толпы армии Захватчиков, и один из тех, кого имя знает только он и его близкие, не считая самого отдела. Хален был во мраке. Он сидел в корабельной тишине еще без открытых глаз, темнота пробиралась в его голову. Звуковые искры заглушали Щелена, а он выбирался из своего непонимания.
Рука дрогнула. На что-то холодное легла она, но знакомое. Привычная замкнутость поступила в его вены, через них – в подсознание. После того, как Щелена вытянули из родительского крыла, одни мысли стали самыми глупыми. Наивным было сопротивляться в руках главнокомандующего, который возглавлял сектор, будущий дом Арцена. И видеть, как толпы причитающих детишек создавали океаны слез, а воины Космического Перерождения все равно выплывали из вод и целую вечность оставались в них буйками. Щелен вспоминал, как его считали особенным, что сам главнокомандующий повел за руку. Главы секторов сидели в своем кабинете и раздавали указы, связывались с загадочной верхушкой, просто выбрасывали офицерам и командирам цель и способы с ее захватом. Жестокий мир Арцену становился подобием актов пожертвования.
Еще тогда Арцен был маленьким человеком, которого воспитывали в строгих условиях. Жесткая обстановка, подъем и сон по общепринятым космическим суткам, бесчисленные ежедневные испытания, каждый час исписали одинаковыми чернилами и внесли в единый образец. Изо дня в день все повторялось, на космической базе ничего не было новым. На подконтрольных сектору планетах устраивали обязательные марафоны и миссии во благо своего самосовершенствования, распорядок расписал главнокомандующий и сам следовал своему списку. Что он делал, то и все остальные делали. Лишь отличались обязанности по управлению отделами на огромной базе Захватчиков, повисшем среди пространства сооружении.
Щелен рос и рос, его родители исчезали из памяти. У него с новым номером вместо имени появилась и новая цель – служить Ордену Космического Перерождения и прибирать себе в длинные руки все больше и больше планетарных систем. Влияние Захватчиков расширялось в геометрической прогрессии, уносило с собой и воспоминания Халена. Однако, единственный кусок портрета матери он держал под подушкой и сдерживал слезы. В закрытых глазах рядового не было видно ничего в этот момент. Лишь нависшая ткань мрака. Пробивался некий свет, но веки не открывались. Пилот не понимал, что с ним случалось каждый день. Это роившееся в его голове воспоминание о семье. Отца, который вернулся в работы и увидел, как в порог дома вместе с ним входит главнокомандующий. Как бы это не звучало по-хамски по отношению к родителям, но главнокомандующий стал вторым отцом. Раз в общепринятый год, и то не всегда, Щелен встречался с его глазами и принимал радостную ухмылку, но и противоположное недовольное порицание гвардейцев к Арцену. И его бурое рвение к тому, чтоб стать влиятельнее и больше на фоне прочих секторов Захватчиков. Орден хоть и имел дружественное отношение друг с другом и относительно централизованную власть, однако соревнование было едва ли не вторым делом после изменения границ Темного Угорья в их пользу.
Главнокомандующий протянул ему руку. Тогда и сейчас Арцен не знал его реального имени. Бойцы среди воинского подразделения мужчин называли его Проказником, а женские батальоны нарекали его Смуглым Личиком. Да, он происходил из древней планеты Гир, но за долгие года на службе правителем сектора местные светила будто обратили его оттенок кожи в незаметный мазок крема. Он еще не знал, что на родной планете Щелена будущий пилот будет видеть истинное лицо главнокомандующего и за долгие стандартные годы словно проживет за него жизнь, будет лицезреть продолжительное перевоплощение оттенка.
Конец ознакомительного фрагмента.