Космонавты живут на Земле. Книга 2
Шрифт:
– А ко мне вот плохое, — сознался Каменев. — Ты ведь ждала его приезда, Женька?
– Правда? Только не лукавь.
– Ну, допустим, ждала, — дразня, подтвердила она.
– Выходит, я здесь лишний. Только свидание вам расстроил. Не хочу играть в третьего лишнего. Уйду.
Каменев повернулся спиной и сделал шаг, но Женя цепко схватила его за плечи обеими руками.
– Постой, Жора. Чего насупился? — спросила она с издевательским смешком. — Разве ты мне отказываешь в праве иметь друзей?
– Он тебе не друг, — мрачно возразил Каменев, — я видел, какими он на тебя глазами смотрел.
Светлова вздохнула:
—Пожалуй, ты прав: Идем, я тебе все расскажу. —
Она взяла его под руку, шла рядом, заглядывала в лицо.
Профиль Жориного подбородка внушал представление о твердости характера, но обиженно оттопыренные губы это представление тотчас рушили. — Слушай, Жора, — скороговоркой продолжала Женя, — не будь маленьким. Ты обязан понять. Леня Рогов — мой старый знакомый. Это правда. И если хочешь знать, мне чисто по-женски или просто по-человечески очень жаль его. Талантливый парень, брошенный женой...
– Талантливых парней, брошенных ветреными стервами, много, — язвительно прервал ее Каменев и широким взмахом руки разлохматил свои волосы так, что они упали на самые глаза. — Не можешь же ты жалеть их всех!
– Всех не могу, — согласилась Женя, — а его жалею, потому что по-своему он мне дорог. Если на то пошло, он меня давно уже любит и дважды пытался объясниться.
А ты?
Она доверчиво посмотрела на своего школьного друга. Речной ветерок колыхнул ее короткие волосы. Женя, прижимая их, положила на затылок ладонь.
– Тебе признаюсь. Я не могла ему сказать ни да, ни нет. По-моему, настоящая любовь — это то, что невозможно планировать. А он, чудак, думает, что меня от ответа удерживает лишь ожидание космического старта.
– Так ему и надо, — быстро выдохнул Каменев. — Неужели, Женька, ты сможешь полюбить этого самодовольного дельфина? Ведь сразу ясно — этакий самоуверенный тон и покровительственный взгляд: мол, люди, я вас изучаю и наблюдаю, терпите.
– Жорка, ты сейчас злой, — остановила его Светлова, — злой и несправедливый. Я запрещаю тебе так говорить о Рогове.
– Ладно, не буду, — мягко усмехнулся Каменев, — удивляюсь лишь, как ты, собирающаяся в космос, не наберешься мужества сказать ему «нет».
– А если я наберусь мужества и скажу «да»?
– Женька! — шутливо прикрикнул на нее Георгий. — Ты уже давно не в десятом «б».
Она предостерегающе подняла руку:
—Молчи. Мне еще с тобою надо свести кое-какие счеты, — колко заметила Женя, — и выяснить некоторые подробности твоей биографии. До сих пор не могу понять, как ты стал парашютистом. Ну всему бы поверила: что ты инженер, археолог, бухгалтер, а вот тому, что ты парашютист... ей-богу, нет.
Каменев остановился и нерешительно притронулся к Жениной руке, чувствуя под пальцами ее тепло. Ему было сейчас удивительно радостно. «Она не должна связывать с ним свою жизнь, — горячо думал Каменев, — она еще такая юная. Зачем ей этот потрепанный жизнью человек?.. Но ты-то почему так близко к сердцу все это принял?» — осек он себя.
– Жора, ты молчишь, — весело сказала Светлова. — Ты не слишком внимателен к своей даме.
– Какая ты дама, ты всего-навсего моя одноклассница. А раз не успела выскочить замуж, то плюс к тому и легкомысленная девчонка.
– Ты этому рад?
– Тому, что ты легкомысленная девчонка?
– Нет, тому, что я еще не выскочила замуж.
– Еще бы! — горячо воскликнул Каменев и стыдливо умолк.
– Послушай, ты помнишь, как мы весною гурьбой уходили на Иртыш бросать камни? Сейчас под нами тоже Иртыш.
– Что же ты предлагаешь?
– Пойдем побросаем камни.
Жора рассмеялся:
– Чего доброго, по ошибке в твоего знакомого угожу. А впрочем, пойдем!
Светлова вздохнула:
– Только вот с Леней опять встречаться придется.
– Ты этого не хочешь?
– Нет.
– Так в чем же дело? Все устраивается самым наилучшим образом. Он будет подниматься по лестнице, а мы спустимся с другой стороны по тропке. Пошли, я здесь все ходы-выходы знаю.
Они побежали вдоль цементного забора. Свет фонарей давно уже выпустил их из поля зрения.
– Давай руку, — позвал Жора, когда перелез через метровую стенку, но Женя отрицательно покачала головой:
– Пусти. Кому нужны в полночь эти светские манеры?
Правой рукой она оперлась о верх забора и легко перескочила через него, светлым пятном мелькнув в ночи. Потом деловито отряхнула с ладоней цементную пыль.
– Однако, — похвалил зачарованный Георгий.
– Что — однако?
– Ловко ты. Почти как Лариса Латынина.
– Что?! Ты бы меня в физзале на брусьях посмотрел.
–
– А хвастаться ты и после десятого «б» не разучилась.
– А ты? — насмешливо спросила Женя, и ее бывший одноклассник потупился.
– Женька, не будь инквизитором. Опять про тот случай? Про мост?^_
– Не могу забыть, как бежал ты тогда по берегу с моими босоножками в руках.
– Злопамятная...
Она уточнила:
—Не злопамятная, а памятливая. Как же ты стал парашютистом?
Каменев оперся о стенку.
—Стоит ли? Честное слово, ничего романтического. Даже твой Рогов не сумел бы обыграть в очерке. Случайность, узаконенная диалектикой. Провалился в индустриальный институт по конкурсу. Под мамины и папины слезы пошел в армию па срочную службу. На распределительном пункте пожилой подполковник спросил:
«В парашютнодесантные войска пойдешь?» Виски у него седые, а на груди синий значок с цифрой «пятьсот» на колечке. Я ему честно в ответ: «Что вы, товарищ подполковник! Я даже в реку с моста побоялся прыгнуть, а девчонка прыгнула. Куда мне в парашютисты! Совсем для десантника не подходящий материал». Он рассмеялся и