Космос-хаос. Уничтоженное пастбище
Шрифт:
Выспанный утренний свет подмигнул опавшей листве, и Джон опустился к ней. Разбросав ворох сосен, исследователь нанес на руки лишь неприятный слой грязи. Чтоб не вставать на ноги, Зунага подвинулся на коленях к охотничьей камере и прикрыл глаза. Вот только настало утро, а уже так ослепило.
– Я посмотрю, что схватил датчик охотничьей камеры.
– Посмотри, – отозвалось глухое согласие Номы.
На изношенных брюках Джон подвел себя к штативу и обхватил тяжелую охотничью камеру руками. Почти прислонил лицо к заднему экрану, затронул костяшками двух согнутых пальцев кнопку включения.
– Только
Зунаге показалось, что ему поддакнули на ином языке. Он лишь промолчал и дрожащими посиневшими пальцами переключил фрагменты охотничьей камеры. Расставленные на пять заранее подготовленных дней места для снимков были пустыми. Онемевшая от гуранского холода рука тяжело жала на маленькую кнопочку и меняла даты. На одном единственном, как раз ночном, снимке в тени висели белые глаза. Темный силуэт прижался к дереву. Медведи, вставшие бы на задние лапы, там не водились. Тогда, кто это?
Большим пальцем другой руки Зунага провел по грузной серой камере, и сверху вышла распечатанная фотография. Охотник поднял голову в небо и укутал руки в шерсть внутренних карманов уплотненной охотничьей куртки.
Так продолжались минуты. Выжившие черные птицы летели идеальной галочкой под грозный грай. Вороны, гуранские, и тем самым неизвестные. Джон ощутил, как птичьи крылья разгоняли хрустали, а на его голову осыпался моросящий снег. И вороны покидали сосновый лес, искали себя в этом забытом мира. И оставляли пасмурный небосвод, солнце за сплошными облаками, куда был обращен нервный и испуганный взгляд. Знак – на планете, полной символами. Исследователь встал. Он незамедлительно вытянул распечатанную фотографию и развернулся к палаткам.
Однако никого не было. Тишина. Джон, уходящий от охотничьей камеры, оставался один.
– Нома, ты где?!
Зунага попятился назад. Голова направилась сначала к первой палатке, рваной; ко второй, мятой, и третьей, служащей как склад с оружием и припасами.
– Ау! Я надеюсь, – голосок исследователя увял. – Я надеюсь! Ты не шутишь?!
Из третьей палатки-полусферы вышел Нома. Он держал энергетический дробовик, автомат и плазменный пистолет в связях портупеи, натянутой поверх куртки. Дозиметр висел на грязном ремне с фонариком и ножом. Нагруженный исследователь вытягивал руки из карманов и хлопал друг о друга.
– Джон, чего кричишь! Я…
Зунага подошел к исследователю, запихнул в перчатку товарища фотографию.
– На, держи. Мы должны собираться. Теперь я буду молиться Маллусу.
Обычный приблизил небольшую фотографию к лицу обеими руками в немаленьких перчатках. Он поглядывал то на Джона, то обратно на снимок.
– Чьи-то… глаза. Человеческие, нечеловеческие… Голова…
– Теперь нам точно не рады!
Зунага перебил товарища, выхватил фотографию, сжал ее в руке и выбросил к листве.
– Я осмотрел третью палатку, – вдруг рассказывал Нома. – Из той горы оружия, что набрал Умбарт, почти ничего не осталось. И еды почти не осталось, и воды…
– Так вот, Нома. Мы незамедлительно собираем вещи и отправляемся дальше. Не знаю, куда, но идём по направлению к солнцу. Собери палатки, а я наполню наши рюкзаки провиантом и как-то сложу и укомплектую оружие. Охотничью камеру оставим. Лишняя тяжесть нам не нужна. Разберемся.
Взор Джона пал на комок, который потихоньку усыпал утренний снежок.
– А Шуйц и Умбарт, как они? Мы их…
– И да, – продолжал Зунага. – Молись Маллусу, чтоб нас раньше времени не укокошили. Ясно?
За спиной упал тихий утвердительный ответ. Джон снял свой рюкзак, положил его у костра. Он представил себя вскоре пухляком и начал собираться.
Глава V
МЕСТНАЯ ГРУППА ГАЛАКТИК, ГАЛАКТИКА ТРЕУГОЛЬНИКА, ПЛАНЕТА ГУРАН
Как только Джон учуял, что наступил вечер, он открыл глаза. Однако все в палатке было совсем иным. Помимо того, что вещи лежали перековерканными и появились незнакомые вещи, пропал Нома. Зунага поднялся, наполняясь удивительной бодростью, будто проспал всю свою сознательную жизнь.
Вышел из брезента, но оказался не в сосновом лесу, а на травянистой степной равнине. Все было подозрительно зеленым, расцветающим, привычная сырость еще не проявилась. Гуранская местность будто помолодела, но Джон не осознавал этого. Пытался – тщетно. Он с другом перед рассветом, как всегда, легли спать после установления палатки на новом месте. Но сейчас не было ни ручья, к которому они приблизились по пути, ни пня, у которого оставили запасы. Джон вдруг оказался на поле, усеянном цветами. Это точно не Гуран, разве что место, куда не прикоснулась ядерная рука – а здесь это невозможно.
Вместо переросших корнистых сосен и красных обесцвеченных кустов предстала девственная равнина. Солнце скрылось за горизонтом, как вдруг вновь накалилось и настал ослепительный день. Джон продвинулся вперед, образовался новый ряд объектов. То птицы собрались пировать под ногами оленя, то поле сеял дополнительный окрас нетронутой цветочной россыпи. Все было по-иному, не по-гуранскому.
За несколько десятков шагов от Джона появился стол. Ослепительная белая мебель образовалась из искр: зеленых, красных, желтых – всего цветового спектра. Он был единственным посреди поля, словно высшие силы поместили его ради замысловатого эксперимента. Даже зной неожиданно сменил прохладу. Стол оставался пустым, пока возле него не проявились черные шаткие стулья. Солнце впереди него: наблюдало, следило. Безоблачное небо обняло нескончаемый горизонт. За столом обрело образы два существа. Один был человек. Другим был скелет, который накинул костлявую ногу поверх другой, а руку выставил на яркую столешницу. Казалось, и без мышц на пустом черепе появилась улыбка. Не злорадная ухмылка, а добрая… соревновательная.
От скелета отошел звук. Обездвиженной челюстью он обращался к человеку и протягивал ему руку. Номе.
– Сыграй со мной, – вот что говорил скелет. – Цена победы будет велика. Жаль, что никто не собирается заплатить за жизнь полную цену. Игроки лишь ищут окольные тропы, не живут по заданному.
Нома яростно схватился за руку скелета. Стол слепил Джона, исследователь не мог шагнуть к игрокам. Шум подкрался к Зунаге незаметно – в нем выделялась слабая сигнальная тревога. Они, человек и скелет, сжали друг другу руки в замок и выставили на стол так, как участники армрестлинга. Собрались соревноваться.