Косовский одуванчик
Шрифт:
* * *
«ЗАКРЫВАЕМ!» – только сейчас я поняла, как мне нравится это слово – слово, которое я в студенческие времена терпеть не могла, потому что оно нравилось хозяевам сербских ка-фан. «Закрываем!» – кричал старый официант, когда мы только затягивали: «Улица, улица, улица широкая, отчего ж ты, улица, стала кривобокая!» «Закрываем!» – и я покидаю кухню, укутанная в пестрый ковер кулинарных запахов – почти персидский ковер из «Тысячи и одной ночи», хотя я провела в «Баре Кукри» всего лишь две. После Opening Nights и ночи с капитаном парашютно-десантного толка Гарольдом
– Вам помочь? – спросил майор Шустер.
– Мышь не желает показывать мне в компьютере то, что меня итересует.
– Спросите меня.
– Не знаю, стоит ли...
– Я ведь знаю, что вы хотите узнать. Сожалею, что вы исчезли той ночью, а также мне очень жаль, что вы лишились номера в отеле «Гранд».
– А про капитана Гарольда не желаете спросить?
– Нет, потому что я понимаю выраженный им протест и несколько выспренную речь против генерала Райнхардта. Но... Это было не германское решение, а приказ НАТО!
– Совершенно верно. Это был глупый поступок.
– Ну вот, и вы меня понимаете.
– Нет, – говорю, чтобы не потерять связь с Шустером. – Нет, это было мое идиотское решение – отправиться с капитаном Гарольдом в отель «Гранд».
– Он был пьян, – осторожно заметил майор Шустер.
– Но я-то трезвая была!
– Тогда меня ваше решение удивляет.
– А меня нет.
– Возможно, возобладали сантименты?
– Нет, сопровождая в отель капитана Гарольда, я преследовала совершенно определенную цель.
– Смею ли знать?
– Хорошо, я скажу вам... Во время бомбардировок албанцы похитили моих родителей. Я ничего не знаю о них. Мне показалось, что капитан парашютно-десантного полка мистер Гарольд Кин может помочь.
– Благие намерения...
Ну, если не лично капитан Гарольд, тогда, может, с помощью генерала Джексона?
– Генерала Джексона?
– Ну, мы-то знаем... Хорошие солдаты, хорошая карьера, особенно после акции, более известной как «Кровавое воскресенье». Парашютисты – в то время при участии сержанта Гарольда и Джексона – подавили в Ирландии, в городе Дерри, бунт, но при этом – не они, а их полк – убили тринадцать демонстрантов. В числе обвиненных в убийстве были сержант Гарольд и в то время капитан Джексон...
– Боже мой! – выдохнула я. – Хорошую же они карьеру сделали!
– Опасаюсь, – осторожно заговорил майор Шустер, – что вчерашнее выступление капитана Гарольда...
– Его отправят на каторгу?
– Давайте спросим компьютер, – предложил майор Шустер.
Мышка бегала по экрану так, словно за ней гналась кошка – когти на руке майора Шус-тера. На экране появился Лондон, маленькая улочка, хорошенький домик с цветничком, и на экране большими буквами появилось: КАПИТАН ГАРОЛЬД
Я и эту сцену отыграла совсем как горничная в опере «Cosi fan tutti».
– Слава Богу, – говорю, – есть кому позаботиться о Гарольде!
– Вы слишком веселитесь.
– Мы провели прекрасную ночь!
– Вы молодец, что позаботились о пьяном мужчине.
– Я вас обманула, он был трезв, пьяный мужчина не смог бы трахаться ночь напролет.
– Как вы легко об этом говорите!
– Потому что вы все это и сами знаете.
– Нет, в самом деле не знаю, просто люблю про это слушать, – смутившись, говорит майор Шустер.
– Наверняка кто-то все снял. Может, найдем соответствующий сайт в компьютере?
Майор Шустер с удивлением вслушивался в каждое мое слово. Я жонглировала фактами, полагая, что так сумею его победить.
– Не думаю, что такие кадры могут где-нибудь появиться, – заметил майор.
– Я бы тогда их купила, – говорю. Шустер осторожно взял меня за руку и подвел к стойке. Мы были одни, нас окружали немые свидетели, которые могут заговорить, только если их выпьют – бутылки, бокалы. Я налила Шустеру домашней ра-кии-грушовки, себе налила двойной виски, безо льда. Шустер чокнулся и спокойно произнес:
– Большая часть народонаселения все еще полагает, что коитус – грех. Но траханье – извините за выражение – ничуть не грешнее, чем дефекация. Трахаться все равно что дышать – это необходимо для продолжения жизни. Трахаемся, спим, любим, когда почувствуем ток крови в наших жилах, обнимаемся в постели, просыпаемся, умываемся, чистим зубы, чешем языком, когда говорим «люблю тебя» и когда договариваемся о том, что больше никогда не будем встречаться...
– Надеюсь, я больше никогда не увижу капитана Гарольда, теперь, когда я узнала, что он женат, мне будет легче. Вы хорошо сказали: причесались перед зеркалом, не сказали даже ни прощай, ни до свидания. Теперь мне легче стало, когда я узнала, что он женат.
– Боже, фройляйн Мария, как вы банально смотрите на человеческие отношения! Говорите, изучали художественную литературу? Наверное, стоит вам напомнить, чему вы учились. Неужели вы теперь стыдитесь того, что переспали ночью в отеле «Гранд» без благословения священника? Пардон, я шучу, но меня преследуют некие слова из Библии, а также стихи Бодлера, Рембо, да и Гете тоже. Я призываю их свидетельствовать против ваших мещанских взглядов!
Меня удивила серьезность фраз, произносимых майором Шустером, он говорил таким тоном, будто вот-вот обвенчает меня с только ему одному известной истиной. Майор Шустер продолжал нюхать домашнюю ракию-гру-шовку, как будто из нее извлекал мысли.
– Говорите – брак, он женат. Ну и что? И я женат. Вступая в брак, мы перед Богом и законом приняли на себя обязательство хранить верность в счастье и в горести. О'кей, несколько лет спустя я сказал жене: какой смысл в верности, если она мешает повседневной жизни, – так сказал я жене, и в это мгновение мы хором сказали друг другу: я уже не тот, я уже не та. Мы не развелись, разве что я стал еще более верен немецкой армии.
– Не надо меня утешать, – замечаю ему с улыбкой, поскольку вижу, что майор Шустер желает легализовать мою связь с Гарольдом.