Костёр в ночи
Шрифт:
Денсаоли всё-таки вырвало. А когда она, обессилевшая, повалилась на бок и закрыла глаза, тяжело дыша, весь её мир заполнил голос Мердерика:
— Когда-то у меня была жена. Мы любили друг друга, но я все свои силы, всё время отдавал клану. Я был резидентом, жил на земле, приносил ценнейшие сведения лично твоему отцу, а моему двоюродному брату — Агносу. Я знал, что в моё отсутствие он заботится о моей семье, точно так же, как я бы позаботился о его. Мы были братьями и друзьями, доверяли друг другу всё, вплоть до жизни. И я трижды дрался на дуэлях, убивая тех, кто распускал слухи, будто бы Агнос чересчур сильно заботится о моей любимой жене...
Денсаоли теперь видела только
— Но однажды случилось страшное. Нет-нет, это не была нелепая ситуация, когда я вернулся с задания раньше. Всё было куда страшнее. Я вернулся даже позже, добыв нужные сведения, и мне пришлось оставлять их советникам. Брат не пожелал со мной увидеться. А когда я пришёл домой, то узнал счастливую новость: моя жена ждёт ребёнка. Только вот я к этому счастью не имел никакого отношения.
Мердерик бросил лягушачью лапу в костёр и сложил руки на груди.
— Мы поругались. Много чего наговорили. Наверное, можно было всё спасти... Но я был в ярости, и меня можно было понять — двое самых близких людей загнали мне нож в спину. Она ушла. Она унесла на себе клеймо, которое мог прочитать каждый встречный: «Мирская супруга господина Агноса». Она думала, что он примет её, после всех этих лет, что они скрывали от меня свои отношения. Он не принял. Глава клана Воздуха высоко ценит свою репутацию. И он очень сильно любил свою жену. Сильнее, чем мою, во всяком случае. Выяснив, что ей некуда идти, она совершила самоубийство. Убила и себя, и ребёнка перед закрытыми воротами дворца твоего папы. Тело убрали быстро. Быстро смыли кровь. Только вот из моей души не смогли убрать ни того, ни другого.
— Так это был ты? — прошептала Денсаоли. — Это из-за тебя меня спрятали?
— Сообразила, наконец, — улыбнулся Мердерик. — Да, всё так. К чести Агноса стоит заметить, что он не был мразью. Трусом — да, но — не мразью. Не стал пытаться изводить меня, просто избегал, как только мог. Дозволял мне всё, о чём я ни просил, через своих подчинённых. Я получил островок, оставил службу. Стал дорогим гостем в самых респектабельных заведениях Материка. Не подумай, что я так предал память о своей жене, о, нет. Я всего лишь выследил жену Агноса и, улучив подходящий момент, убил её. Кровь за кровь, жизнь за жизнь — это правило, по которому живут рыцари и Убийцы. Но на твоём отце была и ещё одна кровь — ребёнка. Да, это был не мой ребёнок, но эта кроха ни в чём не была виновата. И его кровь взывала об отмщении. Но вдруг — слух: юная наследница умерла от загадочной болезни. Глава клана безутешен. Каюсь, я — поверил. Может быть, просто хотел поверить, что сама судьба взяла правосудие в свои руки. Я покинул Материк безнаказанным. Думал, что навсегда. Но вдруг... Вдруг птички принесли мне странную весть. Агнос погиб, а место главы клана заняла его дочь. Восемнадцатилетняя Денсаоли. Словами не передать, какое чёрное пламя обуяло в этот миг мою душу. Я почувствовал себя обманутым! Но я умел ждать. Я нашёл то, что искала юная глава, пришёл — и дал ей это. Я надеялся однажды перерезать тебе горло, напоить своё сердце твоей кровью!
Денсаоли казалось, что её сердце не бьётся. Она ощущала себя полностью беззащитной, во власти этого страшного человека, так запросто говорящего о смерти, убийствах... Но разве она сама не была такой же? Дрожь начала сотрясать её тело.
— Знаешь, — продолжал Мердерик, — я посмотрел на эту девчушку с фиолетовыми глазами, и мне сделалось стыдно. Она боролась. По-настоящему боролась за своих любимых. Не сказал бы даже, что изо всех сил. Сил у неё было куда меньше, чем она умудрялась проявить. Такие люди должны побеждать, госпожа Денсаоли. Такие люди заслуживают и счастья, и победы. Такие, как мы — нет.
— Ты убьёшь меня? — прошептала Денсаоли.
— Не я, но ты умрёшь. И я чувствую себя свободным, потому что это не будет местью. Я не хочу тебе мстить, девочка, ты передо мной ни в чём не провинилась. Твой отец сполна получил за свои поступки.
— Но тогда за что?
— Всё очень просто. Ты оказалась очень плохим кандидатом на пост главы клана. Агнос позволял себе многое, но когда ситуация становилась жёсткой, он ставил интересы клана превыше всего. А ты рвёшься мстить, несмотря на то, что творится вокруг. Ты цинична настолько, что даже мне до тебя далеко. Месть и власть уничтожили всё то, что было в тебе хорошего. А ведь даже я ещё не сгорел дотла. Даже я ещё могу видеть в мире что-то прекрасное. Например, девчонок с фиолетовыми глазами, бьющихся за своё счастье против целого мира. Не боящихся отдать жизнь за тех, кого любят. Жаль, что мне не за кого отдать жизнь, но я обещаю, что найду, кому предложить её. В грядущих битвах я буду стоять на стороне тех, кто не отступится и не предаст. А что касается тебя... Прощай, госпожа. Мне очень жаль.
Он встал, подхватил стульчик и спрятал его в Хранилище. Белая руна мигнула на руке. Только когда исчезла защита, Денсаоли сообразила, что защита — была. В лесу не было тихо. Кваканье, утробное бурчание наполняли его.
Мердерик исчез. Денсаоли вскочила с тяжело бьющимся сердцем и повернулась. Крик замер у неё на губах, не в силах сорваться. Перед ней стояла огромная жаба.
— Ку-а-а-а... — проворчала она, и одна бородавка лопнула. В лицо Денсаоли плеснула прохладная вонючая жидкость.
Яд. Жабий яд. Таинственное вещество, разделяющее душу и тело.
Денсаоли завизжала, и тут же ещё добрый десяток бородавок лопнули на огромной туше жабы. Яд пропитал платье, растёкся по горлу, рукам. С жжением, сводящим с ума, он всасывался в кожу.
Денсаоли развернулась и побежала. Лягушки, скачущие слева и справа, сзади и спереди не прикасались к ней. Как будто жабий яд сделал её особенной. Они просто смотрели, как она умирает.
Долго бежать не получилось. Почва чавкнула под ногами, и Денсаоли упала — ступни засосало в трясину.
— Нет, — прошептала она, не в силах кричать. — Пожалуйста, пожалуйста, не надо!
Но болото затягивало её, лягушки хохотали вокруг, а яд... Яда было слишком много, чтобы говорить о противоядии. От случайных брызг ещё можно было исцелиться, ценой страшных изменений во внешности на долгое время. Но не тогда, когда тебя облили ядом с ног до головы.
— Я не хочу так умирать! — простонала Денсаоли.
Взлететь? Исчезнуть? Раскидать вихрем лягушек? Она ничего не могла. Магическое сознание слабо сверкнуло в голове сообщением о том, что магический ресурс равен нулю. Почему, куда он ушёл? Тоже из-за яда, что ли?
— Спасите меня! — завизжала Денасаоли, испепеляя последние силы.
Болото пожрало её до пояса.
— Я постараюсь, — раздался вдруг голос. — Но это будешь уже не совсем ты.
Денсаоли вздрогнула и повернулась. Этот голос был ей знаком...
Глава 58
Когда я умер, мне даже не было страшно. Наоборот, возникло чувство освобождения, непередаваемой лёгкости, когда что-то тяжёлое и бесполезное свалилось с меня. Я посмотрел на землю и увидел своё тело. Стоял и смотрел, как к телу кидается Авелла, слушал, как Натсэ, стараясь скрыть беспокойство, отдаёт команды. Больших трудов стоило отвести взгляд. Они — сражаются. Пора и мне заняться тем же самым, пока всё не стало хуже не придумаешь.