КОСТИ
Шрифт:
– Привет, Докер, а Рауна дома? Я не могу до неё дозвониться, – сообщил нежный женский голос.
– Рауна, вчера купила себе живой кишечник и, с тех пор не выходила из туалета, но можешь поговорить со мной, – монотонно отозвался Билл. Любой ответ кроме «вы ошиблись номером, тут таких нет» означал, что ему сейчас удобно говорить, но Билл любил придумывать байки о «своей» несуществующей жене.
– В чём дело, Докер? Кельгенский закон в действии, у тебя сети от свежака рваться должны, а от тебя в последний месяц поставок, как от рыбака с удочкой.
– Да у меня санитары в последнее время меняются, один другого краше, и начальство зверем воет, каждый шаг контролирует. Не могу я пока больше. Не в милости я у них сейчас – вот уж не знаю, подозревают чего
– Если под тебя копают, надо было сразу мне сообщить и вообще поставки прекратить.
– Да не уверен я пока, что копают. Дай время разобраться, я всё контролирую.
– Хорошо, но канал твой закрываю до тех пор, пока не прояснишь ситуацию.
– Как скажешь.
– До связи, буду ждать звонка.
– Постой. Слушай, у тебя место администратора не освободилось нигде, случайно?
– Как раз открываю новый филиал в центре города, вакансия ещё не закрыта, но желающих очередь, сразу скажу.
– Рассмотри девочку от меня – пробудилась недавно прямо перед кремацией. За девять дней всего, без подготовки. Давно такого не было. Мне всё больше кажется, что с каждым поколением они всё слабее и глупее становятся. Но эта схватывает на лету, и не болтливая вроде. Ребёнок у неё что-то около трёх лет, до этого кассиром работала. Муж помирать оставил, а больше у неё, кажись, и нет никого. Жалко девку, умная, пропадёт коли не поможем.
– Присылай ко мне, рассмотрю, но ничего не обещаю.
– Само собой. Спасибо, теперь до связи.
Завершив сессию, миниатюрная светловолосая женщина приоткрыла окно пассажирского сиденья и зажгла сигарету зажигалкой с гравировкой «Бросай, ты – будущая мать моих детей. А.У.» 2 (Прим.: Надпись выполнена на дорианском – самом изучаемом иностранном языке на территории современного АНК). Пока еле заметные веснушки играли на сочившемся через щель свете, её томные глаза задумчиво вглядывались на пролетавшее шоссе с небоскрёбами.
2
Надпись выполнена на дорианском – самом изучаемом иностранном языке на территории современного АНК.
– Госпожа Вега, извините за нескромность, но зачем вы курите? – обратился к ней голос с водительского сиденья.
– Потому что могу, – медленно отозвалась она на раздражитель.
– А они, правда, действуют на вас?
– Не помню, чтобы я нанимала водителя с функцией неинтересного собеседника.
Оставшуюся дорогу ехали молча. Водитель усвоил урок, что о ней как минимум говорили одну правду – стерва. Хотя до этой поездки он уже почти убедил себя в обратном. За девять месяцев безупречной работы, он не позволил себе лишнего слова, напуганный коллегами о строгости этой персоны. Но она, напротив, показалась ему справедливой, рассудительной и даже милой. Так что он, посчитавши, что они уже достаточно близки, осмелился задать интересовавший его всё время, пока она бесконечно дымила в машине, вопрос. Второй приготовленный вопрос, о гравировке на зажигалке, он решил так и оставить при себе.
Представительский седан съехал с шоссе на пустую гостевую парковку и остановился у высокого забора. Дюймовочка с грузным дипломатом в руках вышла из машины и проследовала к воротам, где гостью встретили охранники. Через пять минут унизительного досмотра её проводили в дом. В трёхэтажном особняке, отделанном в высокотехнологичном стиле, насчитывалось как минимум четыре внушительных размеров зала: виртуальная игровая, кинотеатр, гостиная и библиотека. Спальни также присутствовали. Вегу попросили ожидать в библиотеке, с порога поразившей её размахом и широким кругозором хозяина. Журчание фонтана в виде медленного водопада на стене располагало к приятному чтению, и девушка без застенчивости взяла с полки «Историю Дориана: с нулевых до второй войны с АНК» и присела в мягком нубуковом кресле.
«Первые годы по новому летоисчислению ознаменовали конец многолетнего кровопролитного противостояния окончательной капитуляцией Дориана, установлением вассального режима под Перинеем и воцарением династии Монтесс. Итог этой войны оказался противоположен ожидаемой победе Дориана, имевшего преимущество по численности и оснащенности армии, благодаря полководцу Максимилиану Монтесс, стремительно захватывавшему участок за участком поля битвы, прокладывая путь к столице. В скором времени с окраинных земель до Розаллеи стали доходить слухи, что армия, собранная полководцем – мертвее мёртвого, боли не чувствует, не устает, не ест, никогда не спит, никого не щадит, оставляя за собой пеплы пожаров. Страхи расползлись по всему государству как тараканы, в армии начались дезертирства. Церковь и правящий царь Анатолий Правда тщетно пытались остановить панику призывами к здравомыслию и дварианской вере, основанной на догме о царстве божьем для душ всех умерших. И когда на пороге столицы появилась армия мёртвых, конница развернулась и бежала в рассыпную, их примеру последовали мечники, штурмовавшие свои же стены, лучники, получившие приказ стрелять по дезертирам, также покинули свои позиции, и город был сдан без единого выстрела. Большинство горожан сбежало в тот же день, мёртвые вошли и остались в практически опустевших стенах, лишь царь встретил захватчика, не вставая со своего трона, с победным выражением лица. За такую дерзость Анатолий Правда был публично казнён, а Максимилиан Монтесс, получил от перинейского князя Нилла Виларонесс (с этих пор именуемого Великим князем) в качестве награды за военные успехи титул князя и наместника покорённого Дориана. Могущественную армию, ставшую причиной окончания войны, Великий князь приказал оставить подле наместника, как гарант повиновения. При этом семьи воинов, желавшие воссоединиться, могли переселиться в Дорианское княжество, для чего им должна была оказываться всякая поддержка государя, но о возврате мёртвой армии на территорию Перинея и речи быть не могло.
Сам Максимилиан Монтесс, получивший прозвище «король падали», оказался самым что ни есть живым и плодовитым, и в первый же год своего правления заставил дварианского епископа связать себя священными узами брака с дочерью казнённого им царя – Марией Правдой, которая вскоре родила ему законного наследника – Рерика Монтесс. Но первым сыном Максимилиана он не был. В тот же год родилось ещё как минимум четыре известных ребёнка от изнасилованных им знатных особ. К моменту скоропостижной смерти Марии, у него насчитывалось шестнадцать детей, но только один законнорождённый.
По дварианскому вероисповеданию мёртвых хоронили под землей до истечения семи дней после смерти, поэтому прошло достаточно времени, прежде чем появились случайные пробуждения среди дорианского населения. Такие случаи дварианская церковь нарекла принесённой из Перинея демонической заразной болезнью. «Заразившиеся» отлучались от церкви, и «судьба их вечно бродить изгоями по земле и никогда не войти им во врата Божьи». Даже по просьбам отказывались хоронить их по канонам, максимум, на что соглашались для них священники – это изгнать демонов испепеляющим божественным огнём. Остальных же «чистых» подданных княжества продолжали хоронить глубоко под землей до истечения семи дней со смерти.
Максимилиан правил захваченным государством сорок девять лет, но личность его и причины бессмертия его армии долгое время оставались загадкой. Родился он в 37 году до эры воскрешения в Перинее, но происхождения был смешанного, более чем неблагородного и достоверно неизвестного. По его собственным заявлениям, мать его – честную перинейскую подданную изнасиловал дорианский наместник в период ига. Такое сомнительное происхождение, вероятно, не позволило ему в своё время жениться на убитой во время войны Перинейской княжне Элизе Виларонесс, в полку которой он изначально служил, и с которой, по свидетельствам, состоял в тайной любовной связи.