КОСТИ
Шрифт:
Мёртвым и их семьям в период правления Максимилиана оказывались всевозможные почести. Среди своих командиров он распределил высшие государственные посты, приказы они в основном отдавали письменные, так как большинство из них уже не могли говорить. Им также полагалось право изъять из собственности коренного населения любые дома и земли для своих нужд.
Рерик Монтесс, рано оставшийся без матери и воспитанный авторитарным отцом, вырос кротким и добрым безвольным юношей, во всём беспрекословно послушным и не имеющим личных амбиций. С детства он был приучен уважать своих незаконнорожденных братьев и сестёр и относится к ним как к равным. Нередко даже поддавался влиянию своего старшего брата, если оно не шло в разрез с велениями их отца.
В 27 году, в возрасте
Максимилиан также не пережил чуму, оставив завещание, которое дварианская церковь и Великий князь сочли безумным. Собственное тело он завещал кремировать, а княжество Дорианское должно по наследству перейти к первому родившемуся после его смерти мальчику. Завещание это было воспринято с шумом и двояко: Рерик и Элизабет, ставшие регентами, поддерживаемые церковью и Великим князем, заявили, что в завещании речь идёт только о законнорожденных детях. Но второму и единственно выжившему после эпидемии законнорожденному внуку Максимилиана исполнилось тогда всего два года, а последние роды Элизабет были крайне тяжёлыми и по настоянию лекаря детей они больше иметь не должны. Мёртвое войско, считавшееся разносчиком болезни, регенты не жаловали, всех ставленников Максимилиана отстранили от своих постов, знатным дорианским семьям были возвращены отобранные земли и дома. Свою власть Рерик и Элизабет решили посеять на хороших отношениях со знатью и церковью, возвращении столице прежнего облика и кровных правах Рерика на Дорианский престол. Из переписки Элизабет с отцом можно также узнать, что дварианская церковь предлагала помазать Рерика на престол, если тот примет фамилию по матери, на что Нилл также давал своё согласие. Но видимо ещё опасаясь гнева армии мёртвых от вопиющего нарушения завещания «короля падали» решили отказаться. В свет же всем мёртвым дорога стала заказана, и, претерпевая временные трудности и затаившись на подмостках столицы, они ожидали рождения своего нового истинного короля. Во избежание двоякого смысла завещания, по сговору с новой дворцовой стражей и наёмниками, в течение первых четырех месяцев правления регентов были тайно убиты все незаконнорождённые дети и внуки Максимилиана, а также женщины, имевшие с ним связь когда-либо. Трудно правильно вычислить точную цифру жертв этой кровавой расправы, но по разным источникам приводятся цифры от 75 до 260 человек.
В целом регентство Рерика (а фактически Элизабет) положительно сказалось на Дориане и его столице. Экономика пошла в рост, военному делу с позволения сюзерена стали снова обучать мальчиков, а отношения двух враждующих когда-то государств стали делами семейными.
В 70-м году подросший Роберт Монтесс сочетался браком на кроткой деве перинейского дворянского рода, но, когда по истечении шести лет у них так и не было детей, брак был расторгнут. Второй и последней женой его стала дорианка Юлиана Лаврентия, буквально околдовавшая княжича красотой своих души и тела, о которых слагали легенды. От этого брака родился Роберт младший – истинный наследник по завещанию и князь Дорианский. Рождению малыша радовались все: регенты вздохнули с облегчением, что власть их теперь окончательно закреплена; отстранённая армия, претерпевавшая тогда не лучшие времена и обращение, наконец, дождавшись рождения своего нового истинного короля, предвкушала возвращение старых порядков и почестей.
Но вопреки восторженным ожиданиям, во время отлучки Роберта старшего и Элизабет в Периней, в замке Монтесс случился страшный пожар, унесший жизнь мальчика и матери. Во многих источниках говорится, что поджог устроила сама Юлиана, преисполненная патриотическими чувствами и желанием отомстить и прекратить династию короля падали и сюзеренитет Перинейского Великого князя. Тут же ей приписывается сумасшествие, ведь в здравом уме ни одна мать не убьёт своего сына из каких бы то ни было патриотических побуждений. Но автор сего трактата, как и многие историки-современники, склонен не согласиться с этой гипотезой, так как не нашлось ни одного документа, свидетельствовавшего о том, чтобы Юлиана обладала каким-либо расстройством психики. Более того, отношения её со своим мужем Робертом славились как хорошие и полюбовные.
Рерик и Элизабет ещё полагали, что им удастся удержать власть в ожидании следующего наследника. Но после гибели маленького истинного короля в пожаре, мёртвая армия покинула свою обитель, рассыпавшись по всей стране, Рерик был предсмертно стар, а новый епископ отказался помазать его или Роберта на царство. Оплота, гарантировавшего власть Перинейского Великого князя, не стало, и вскоре дварианская церковь тайно призвала к власти потомка прежней царской династии по мужской линии. Помазавшись, Иоанн Правда, обладавший недюжинной поддержкой уставшего пресмыкаться перед мёртвыми захватчиками населения, направил Великому князю письмо о более неповиновении воли Перинея и независимости государства Дориан. Он собрал армию, готовую противостоять перинейской угрозе как внутри, так и снаружи. Эта армия больше не боялась мёртвых. Они слишком долго наблюдали их рядом. Они знали, как их можно окончательно убить и пытали к ним врождённые ненависть и гнев. Под авторитетным командованием Иоанна она могла бы противостоят всему Перинейскому княжеству, если бы осмелился «Великий князь» вторгнуться. Бывшие регенты, оставшись совсем без поддержки, присягнули на верность новому царю, опасаясь его мощи и влияния. Великого князя же к этому времени слишком заботили собственные проблемы, к тому же Периней никогда не стремился поработить Дориан, скорее их целью изначально было освободиться от ига последнего, так что на письмо нового царя не последовало никаких реакций.
Следующим своим шагом на троне Иоанн подписал указ о священной инквизиции. Во имя освобождения от заразной демонической болезни, принесённой из Перинея, все восставшие мёртвые подлежали преследованию и сожжению. Разграничений между коренными Доринами или переселенцами с Перинея не проводилось. Собранная новая армия обрела цель – искоренение зла внутри государства.»
Сердце читательницы предательски забилось быстрее, то ли от слов на бумаге, то ли от открывшейся двери.
– Вы можете забрать её себе. Я помню её почти наизусть, – раздался гортанный голос за спиной девушки, и вздрогнув, она обернулась. Перед ней стоял высокий статный мужчина лет сорока пяти на вид, с короткой бородой и хищными глазами.
– Нет, спасибо, я тоже знаю её наизусть, хоть и не читала ни разу, – ответила девушка, убирая книгу на журнальный столик и протягивая руку для пожатия. – Антония Вега, президент и научный руководитель сети клиник «ВегаЛайв».
– Рекаро Ли Коми, оплот демократии, – улыбнулся мужчина, пожимая протянутую руку. – Рад наконец-то познакомиться с вами лично. Вы ещё прекраснее, чем вас описывали. Приношу извинение за обыск, но протокол безопасности советника обязывает.
– Я понимаю, не стоит беспокоиться. Приступим к делу. – Она достала из дипломата толстый договор и протянула Рекаро. – У вас остались какие-то вопросы по договору?
– По договору – нет, мои юристы дали по нему однозначное заключение, что я сошёл с ума. Так что вам придётся ещё раз лично прорекламировать мне услуги, оказываемые вашей клиникой. Я хотел бы точнее понять, что я получу в результате, если всё пройдёт успешно.
Вега отклонилась на спинку кресла, сладострастно изучая волевое лицо собеседника.
– У вас стоят синтетические импланты, – заявила она. – Скорее всего – везде.
– Верно.
– Я могла бы напомнить вам о вкусе большого куска жирного ангейского мяса средней прожарки, но не уверена, пробовали ли вы его когда-нибудь.
– Не пробовал.
– Да, к еде вы равнодушны, хотя незаслуженно. Но я хотела спросить о другом. – Она сделала паузу, слегка поджав под зубы нижнюю губу. – Как давно вы занимались сексом? Настоящим сексом, доставлявшим вам удовольствие?
Рекаро съежился от такого вопроса, вызывающе произнесённого, сексуальной женщиной с оголёнными ногами. Она достаточно точно угадала страсть его души. Он всегда был охотником за красивыми дамами и продолжал им оставаться и после изменения, бесконечно меняя подруг – исключительно первичных, получая только эстетическое и моральное наслаждение их телами и стонами.