Костры Фламандии
Шрифт:
– Вот и я подумала о том же: чтобы сбить со следа искателей.
Мадам Коле озадаченно как-то взглянула на Диану и нервно передернула плечами.
– Вы-то когда успели подумать об этом, милейшая? Ведь только что старались представить дело так, будто представления не имеете о сокровищах тамплиеров.
– Как только услышала о существовании письма, так и подумала: вдруг это фальшивка, написанная с расчетом на то, что она обязательно попадет в руки охотящихся за кладом инквизиторов?
– Тогда конечно, – примирительно молвила мадам Коле.
Однако графиня поняла: «Не поверила мне мадам. Только потому и хитрит, что не поверила!».
– Кстати, где само письмо?.. Оно сохранилось?
– Дед рыцаря де Бельфора клялся, что видел его собственными глазами. Правда, уже тогда, когда стало ясно, что в замке «Тампль» ничего не найти. Люди короля и ищейки из ордена иезуитов осмотрели и изрыли там все, что только можно было. Так вот, он клялся, что видел эту записку Великого магистра, но куда она подевалась, вспомнить перед смертью не смог.
– Жаль, что его не оказалось в вашем ларце. Вы бы сейчас не нищенствовали.
– Но ведь вы же уверены, что это фальшивка.
– Предполагать можно все, что угодно. А тут нужны доказательства.
– Ну что ж, прощайте, мадам Коле. Да, о том, что я была у вас, что осматривала архив, – говорить никому не нужно. Даже вашему доблестному рыцарю де Бельфору. Пусть думает, что у меня не хватило на это времени. Вдруг он решит, что мне достались какие-то секретные документы. Зачем волновать старика? Можете проверить: в ларце все на месте.
– Что вы! Я и так верю вам.
– С вашей стороны это весьма благородно.
– И потом, не стану же я рыться у вас за корсажем, мадмуазель, как вас там на самом деле зовут, чтобы доказать, что кое-какой улов из этого ларца вам все же достался.
На второй этаж постоялого двора, в котором ждал своего подручного пан Корецкий, Архангел поднимался медленно, по-медвежьи переваливаясь, словно уже восходил израненными ногами по острым камням на вершину Голгофы. И так же медленно, стараясь излишне не шуметь, поднимались вслед за ним Гуран, Улич и д’Артаньян.
Еще четверо казаков остались во дворе, оцепив дом, чтобы Корецкий ни при каких обстоятельствах не смог ускользнуть от них.
– Говори только то, что тебе приказано, копыто дохлой клячи, – угрожающе прохрипел сотник, выждав, пока Архангел сориентируется в хитросплетении узких мрачных коридорчиков. – Стой прямо у двери и говори, чтобы я слышал тебя, как глас Божий.
– Глас палестинского сатаны, – проворчал Архангел. – Да буду говорить, буду, раз уж глупо попался…
– Где его покои?
– Слева, в конце коридора.
Разделившись, казаки начали осторожно подкрадываться к двери, которую указал Архангел. Как только все подошли, сотник махнул Архангелу пистолетом: «Стучи».
Наемный убийца перекрестился и вопросительно взглянул на сотника.
– Что ты дрожишь, словно перед воротами ада? – прошипел тот. – Стучи, – и ткнул пистолетом в щеку.
Архангел еще раз перекрестился и, закрыв глаза, постучал.
– Войдите! – донесся из-за двери высокий тенорный голос Корецкого. – Прошу войти.
Архангел оглянулся на сотника и несмело, буквально на полусогнутых вошел. Однако дверь едва-едва прикрыл, чтобы, оставаясь за ней, сотник мог слышать все, что будет происходить в номере майора-советника.
Корецкий – полностью одетый, вооруженный – стоял посреди комнаты и мрачно смотрел на остановившегося у порога маленькой прихожей наемника. Предчувствие, мучившее его всю ночь, не покидало советника. Причем это было страшное предчувствие, из тех, которые непременно, несмотря ни на что, сбываются.
– Не слышу доклада, – едва выдавил из своей осипшей глотки Корецкий. – Говори-говори, намолчишься еще, земля тебе…
– Словом, полковник Сирко, как и было велено… – господин ясновельможный пан. – Все как велено.
– Что… «велено»? – еле сдержался Корецкий, чтобы не ухватить Архангела за лацканы его кафтана.
– Полковник Сирко убит, ясновельможный. Как и было вами велено. Прямо в грудь пальнул. Прямо в грудь, ясновельможный. Там же, у ратуши.
– Да не части, не части. И не кричи, как дурак на похоронах, – Корецкий выглянул в прихожую, однако, того, что дверь осталась слегка приоткрытой, не заметил. – Как это произошло? Я должен знать все, в подробностях.
– Как и велено, ясновельможный. Убит, говорю, полковник Сирко. А полковник Гяур… – Архангел провел тыльной стороной ладони по шее, словно пытался растянуть удушавшую его петлю.
– Точно убит?
– На распятии клянусь, – произнеся это, Архангел вспомнил, как совсем недавно он действительно клялся на распятии. Не хотелось бы ему повторять такую «клятву». – Сирко убит, – Архангел почти с ужасом оглянулся на дверь.
– А что полковник Гяур? Почему ты упомянул его имя? Станешь утверждать, что и его ты тоже убил?
– Э, нет, относительно полковника Гяура мы не договаривались, – решительно возразил Архангел.
– Тогда в чем дело?
– В том, что этот, другой, полковник, которого зовут Гяуром, уже перенимает власть над казаками.
– Как это: «перенимает власть»? – нервно прошелся по комнате Корецкий. – Не похоронив Сирко? Так сразу?
– Да, пока мы с вами разговариваем здесь, он, наверное, уже объявил о принятии командования над казачьими полками.
– Но кто ему позволил так вести себя?