Костры из лаванды и лжи
Шрифт:
– Послушай, – через некоторое время Моник прервала затянувшееся молчание. – Нам обеим это выгодно. Ну зачем тебе портить своё резюме? Ведь вскрывшиеся обстоятельства потянут одно за другое, и правда о том, что ты не совсем… эм-м… не совсем в порядке выплывет наружу. Кто тебя после такого на работу возьмёт?
Женя бросила на француженку гневный взгляд:
– Я была в полном порядке, пока ты не начала меня запугивать, пытаясь убедить, что я не в своём уме.
– М-м-м… ты правда не понимаешь? – теперь Моник смотрела на неё с искренней жалостью. – Большая часть всех тех ужасов,
– Нет. Моя мама… здесь во Франции… – Женя споткнулась о неожиданную мысль и замолчала.
В памяти всплыл недавний разговор с Кристианом, после того, как она увидела фото своей погибшей мамы, Катрин Арно, на его каминной полке.
– Так получается, мы не просто однофамильцы… А самые настоящие родственники!
– Получается, так, – новообретённый двоюродный брат подвёл Женю к дивану и с поразительным хладнокровием разлил по чашкам напрочь остывший чай.
Женя присела с краю, но лишь спустя несколько минут решилась произнести то, что вспыхнуло в голове в первую же секунду:
– Кристиан, я… я хотела бы… Где она похоронена? – её голос предательски задрожал. – Я не знаю, как всё организовали тогда, после пожара. Как это вообще всё делается здесь, во Франции… Её наверное кремировали, да? Мне хотелось бы с ней увидеться… навестить её могилу.
– Ох, Эжени! – он наконец пришел в себя и, потянувшись, с сочувствием сжал её ледяные пальцы. – Я пока ничего не понимаю в том, что ты мне только что рассказала, но одно знаю точно – тётя Катрин не погибла при пожаре семнадцать лет назад!
Женя ахнула и нервно вскочила, прижимая руку ко рту.
– Х-хочешь с-сказать… – губы отказывались ей подчиняться. – Кристиан, она что, жива? Я могу с ней встретиться?! Господи…
– Эжени, ты неправильно меня поняла, – торопливо воскликнул он, тоже поднимаясь на ноги. – Тётя Катрин действительно погибла, но это произошло не в далёком прошлом, а всего лишь три года назад. Авария.
В тот момент Жене было не до сопоставления фактов. Шок от информации, которая только что обрушилась на неё, как тридцатиметровая волна цунами, был настолько силён, что она забылась мёртвым сном в гостевой спальне Кристиана, отключилась сразу же, лишь только голова коснулась подушки. А утром проспала и в спешке уехала на такси на работу.
Но вот теперь кусочки пазла в голове сложились, вызывая очередные вопросы…
«Если мама не погибла в пожаре, и дом цел и невредим, то пожара, выходит, не было? Но откуда тогда взялась пирофобия?!»
Из размышлений её выдернул настойчивый голос Моник.
– Эжени, если сказать полиции правду, то мы обе останемся без работы, понимаешь? Это даже не ложь в чистом виде, просто нужно опустить некоторые факты…
Моник подалась вперёд и схватила Женю
– Ай!
– Ох, извини, Эжени. Я не хотела, – она тяжело вздохнула. – Знаешь, я тоже безумно устала и тоже страшно переживаю из-за всего случившегося. А мне в моём положении нельзя нервничать. Понимаешь? Мне нужна эта работа, – Моник опустила руки на свой пока ещё плоский живот. – Нам нужна… Так давай поможем друг другу. Что скажешь?
Остаток ночи Женя провела без сна, снова и снова мысленно репетируя речь. Так, чтоб враньё…
«Не враньё, лишь часть правды. В конце концов Моник права: никто не пострадал – и это главное. И башню давно потушили. Ущерб нанесён только материальный. Мне кстати тоже, ведь телефон остался где-то там. Так и лежит, наверное, расплавленной кучкой пластика на пепелище. Сейчас бы Максу позвонить и рассказать обо всём…»
Жене катастрофически не хватало его дружеского оптимизма и здравых советов. Всё так запуталось, что, казалось, ещё немного, и голова просто взорвётся от мыслей, догадок, треволнений, недомолвок, попыток понять, что происходит. Даже ноющая боль разбитого сердца отошла на второй план, словно подёрнулась белёсой дымкой обстоятельств.
«Она любит его… У них будет ребёнок… Я вновь оказалась лишней…»
Задремать удалось лишь под утро, да и то ненадолго. Стоило Жене провалиться в сон, как перед глазами вновь начал полыхать огонь, языки пламени лизали её ступни и примерялись к одежде. Она кричала, звала на помощь, но в том аду, в который она попала, не было больше ни души. Вероятно, это был её персональный ад.
Женю растолкала испуганная медсестра:
– Мадам, мадам, проснитесь! Всё хорошо, вы в больнице, это просто кошмар!
Когда она ушла, Женя села и потянулась за бутылкой воды, что стояла на тумбочке. Пересохшие губы потрескались, а пострадавший локоть противно ныл.
«Похоже, металась во сне…»
Она вздохнула и встала, чтобы поправить сбившуюся простынь. Наволочка подушки была влажной, так что Женя просто перевернула её, улеглась обратно в кровать и уставилась в окно, где медленно розовело небо.
С утра зашла другая медсестра, справилась о самочувствии и записала данные в свой планшет. Затем прямо в палату принесли завтрак в индивидуальном контейнере. Женя вяло поковыряла вилкой омлет. Следующим в дверной проём вплыл букет нежно-розовых тюльпанов, зажатый в антрацитовой ладони. Мсье де Гиз сегодня не улыбался.
– Здравствуй, Эжени. Как себя чувствуешь?
Эти заурядные, казалось бы, слова болезненно кольнули:
«Ни рыбка моя, ни птичка, ни блошка, ни вошка… просто Эжени».
– Спасибо, уже лучше, – также дежурно ответила она, прижимая к груди простынь.
На лице Фабриса читалась жалость, а не то безусловное сочувствие, что испытывают к человеку, попавшему в больницу. Кроме того, ощущалось что-то ещё, какой-то незримый укор или порицание.
– Мне жаль, что всё так вышло, – он положил букет на тумбочку, а потом ладонью провёл по своей голове, поскрёб в затылке, будто не знал куда деть руки. Вздохнул. – Тебе следовало сразу сказать о проблемах. – Слова давались ему с трудом. – Мы бы могли что-то предпринять. Не доводить…
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
