Костяной браслет
Шрифт:
— На что это ты глядишь? — спросила его Сольвейг.
— Ни на что.
— Лжец!
— О сладостная страна, — заметил он.
Сольвейг тут же залилась румянцем и накрыла растущую грудь руками.
Вигот заигрывающе ей улыбнулся.
— Видел раньше эту бусину?
— Нет.
— Видел. — Сольвейг повысила голос. — В мастерской Олега.
— Дай-ка взгляну.
— Не распускай рук!
— Не выходи из себя! — отпарировал с ухмылкой Вигот.
— А на пристани? — настаивала Сольвейг. —
Девушка заговорила так громко, что привлекла всеобщее внимание.
— Я же сказал тебе, что никогда ее не видел.
— Ты лжешь! — вскричала она. — И знаешь, что лжешь! Это мой третий глаз, а у тебя глаза вора!
Вигот втянул щеки и сплюнул на палубу.
— Поклянись, что не поднимал бусину. Поклянись, что не продавал ее.
— Незачем мне клясться.
Бергдис встала и, словно огромная кошка, попыталась достать Вигота когтями.
— Аххххх… — прорычала она медленно, напирая на каждое слово. — Но ведь есть же причина клясться, Вигот. Есть причина.
Вигот уставился на нее неподвижным взглядом.
— Я знаю кое-что, что тебе неизвестно, — злорадно пропела женщина.
Бергдис вперевалку направилась обратно в трюм, и Рыжий Оттар приказал Виготу и Сольвейг следовать за ней. Вся команда, за исключением Торстена, который оставался у руля, пошла вместе с ними.
— Итак, — сказал шкипер. — Сольвейг, ты обвинила Вигота в том, что он украл и продал твою стеклянную бусину. И все же она на тебе…
— Если он украл бусину, — задумчиво проговорил Бруни, — то мог бы украсть и что-нибудь покрупней.
— А ты, Бергдис, — продолжил Оттар, — ты что-то знаешь.
Бергдис оскалилась и медленно втянула воздух, будто натачивая зубы. Обратила взгляд на Вигота.
— Мразь! — прошипела она.
— Ладно, — обратился Рыжий Оттар к Сольвейг. — Сперва ты. Нельзя обвинять человека, не имея надежных доказательств. Только не на моем судне.
Сольвейг сделала глубокий вдох и подняла глаза на Эдит. Та оттопырила нижнюю губу и медленно кивнула.
— Когда я пошла в мастерскую Олега, — начала Сольвейг, — он подарил мне стеклянную бусину. Он сказал, что она будет мне третьим глазом. Я сжимала ее в правой руке, когда на меня напали собаки. Тогда я ее и потеряла…
— Это правда, — подтвердила Одиндиса. — Сольвейг спросила меня, было ли у нее что-нибудь в руках, когда Бруни принес ее в лодку. Но не уточнила, что же это должно быть.
— И что потом?
— Я искала на пристани, — рассказала ему девушка. — Но ее там не было. Когда я пошла на рынок с Эдит и Бергдис, мы снова встретили Олега. Он сказал мне, что нашел мою бусину на одном из прилавков.
Глаза у Бергдис сверкали, словно рыбьи чешуйки.
— Ты слышала, как Олег говорил это? — спросил у нее Рыжий Оттар.
Бергдис покачала головой:
— Нет, нет. Я отошла купить… кое-что. У меня были дела.
— Что еще сказал Олег?
— Что хозяйка прилавка рассказала, будто бусину продал ей высокий юноша. «Высокий юноша. Очень осторожный. Похож на лезвие ножа».
— И вот Олег купил бусину и вернул ее Сольвейг, — добавила Эдит.
— И сегодня, — объявила девушка, — я решила ее надеть на шею, чтобы она увидела вора, а вор увидел ее.
Вигот стоял неподвижно; к его лицу точно приросла маска безразличия.
Рыжий Оттар сделал глубокий вдох:
— Ну что ж, Вигот…
Но его перебила Эдит:
— Олег сказал и кое-что еще. Он сказал, что юноша продал торговке не один предмет.
На судне воцарилась тишина. Все слышали, как стучит сердце, как разрезает волны нос корабля, как кричат вокруг дикие птицы.
Бергдис потерла руки и медленно проговорила:
— Я тоже останавливалась у того прилавка. И что же я там нашла?
— Что? — спросил Оттар.
— Скрамасакс, — прошипела женщина.
Бруни Черный Зуб оперся на могучие руки и с рыком поднялся на ноги.
— Да, — не унималась Бергдис. — И на оружии было твое клеймо.
Шкипер поднял правую руку.
— Итак, Черный Зуб, — произнес он ровным голосом. — Значит, это все-таки был не Торстен.
Кузнец бессвязно что-то прорычал.
— И не булгары.
Все уставились на белого, как мел, Вигота, а он принялся сжимать и разжимать правый кулак.
— Сжимай, покуда можешь, — с горечью сказал ему Рыжий Оттар. — Тебе есть что сказать?
— А какая разница? — воскликнул Вигот. — Вы все сговорились против меня, как только мы покинули Сигтуну. Все вы, — в отчаянии проговорил он. — Все, как один!
— Не мели чушь, Вигот, — ответил ему Оттар. — Что еще ты там продал?
— Я ничего не продавал.
— Как там сказал Михран? — задумчиво проговорил шкипер. — Настоящая опасность всегда таится внутри, а не снаружи. Тот, кто боится… Тот, кто болеет… Тот, кто украдет…
— Ты, вор! — завопил Бруни. — Погляди мне в глаза!
Но Вигот не отозвался.
— Я целый месяц возился с этим скрамасаксом, — сквозь сжатые зубы процедил кузнец. — Целый месяц.
— Для начала, — сказал Рыжий Оттар юноше, — ты заплатишь Бруни столько же, сколько дала тебе торговка. И Сольвейг отдашь деньги за бусину. Где монеты? В твоем сундуке?
Вигот все молчал.
— Ты опозорил себя и обесчестил всех нас.
— Ты мразь! Отродье Хель!
— Много дней нам предстоит грести и тащить лодку волоком, — мрачно поведал Виготу Рыжий Оттар. — На самом деле мы не можем ехать с тобой, но не можем обойтись и без тебя. Придется до Киева сохранять тебя в целости.