Костяной браслет
Шрифт:
Вигот отдернул правую руку и облизал пальцы:
— Я всего лишь попробовал.
На тесном судне редко что укрывалось от взгляда Рыжего Оттара. Он мрачно заговорил:
— Человек с ловкими пальцами… Человек, укравший малое, может украсть и что-нибудь побольше.
Вигот избегал взгляда Бергдис. Он принялся насвистывать какую-то нескладную мелодию, а затем привязал к леске Один из блестящих бронзовых крючков, что купил у Олега.
Вскоре между Рыжим Оттаром и Одиндисой разгорелся жаркий спор. Они ходили взад-вперед
— Нет значит нет!
— Но ты сам попросил меня!
— Женщина! — взревел Оттар. — Я передумал!
— Ты об этом пожалеешь.
— Нет.
— Я наложу проклятие.
— Не угрожай мне! — завопил шкипер.
— Рыжий, — насмехалась над ним Одиндиса. — Вспыльчивый. Ничем не лучше Тора.
— Я зашью твой рот!
— И такой же глупый.
Сольвейг слушала со смесью страха и восхищения. Одиндиса и Бергдис так похожи: такие же сильные, такие же пылкие, как и сам Оттар.
Она, разумеется, знала, из-за чего был спор: четырехглазая брошь, которую Рыжий Оттар собирался подарить Эдит, а потом передумал. Он часто меняет свои решения. Сольвейг вспомнила, как лежала на коленях у Одиндисы и слушала: «Будто флюгер! Поначалу рассердится, но потом сам же будет доволен».
— Ведьма! — прорычал Рыжий Оттар, отвернулся и стал взбираться на корабль.
Сольвейг ничего не могла с собой поделать — она расхохоталась.
Городище, городок… Они плыли все дальше, останавливаясь на ночлег в крохотных и невзрачных торговых селениях, чьи названия были набиты шипящими и гортанными звуками.
— Я никак не могу их выговорить, — пожаловалась Сольвейг Михрану. — Они будто каша с комками.
Из-за того, что никак не поднимался ветер, почти всю дорогу приходилось грести, и к середине пятого дня они были так измождены, что Рыжий Оттар приказал Торстену вывести челн на берег реки.
Михран козликом соскочил с борта на берег, и Торстен кинул ему канат. Проводник обвязал его вокруг серебристой березки, будто поджидавшей путников.
Многие из гребцов распластались на корме и носу. Бергдис ворчала, что ее работе конца и края не видно, а все эти тупые мужланы только и делают, что едят и треплются; Слоти заиграл на свирели какую-то плавную мелодию, а Сольвейг раскрыла мешочек с костями.
«Мне бы пора уже закончить этот гребень. Осталось только обстругать его и отполировать песком. Какая же твердая эта моржовая кость!»
Вскоре к ней подошел Оттар — посмотреть, что она там вырезает. Но тут Михран перепрыгнул через планшир и очутился с ним рядом.
Проводник поднял четыре пальца:
— Опасности.
— А?
— Волок, — стал перечислять тот, загнув первый палец. — Дикие звери… Разбойники… Четвертая опасность!
— Какая четвертая опасность?
— Вода.
Рыжий Оттар нахмурился:
— Что опасного может
— Очень многое. Мокошь хранит нас, но Владыка вод слишком силен. — Михран растопырил руки. — Я никогда не видел столько воды в первую неделю мая.
Оттар нахмурился еще сильнее:
— И в чем здесь опасность?
Михран положил два пальца в рот, посвистел — и к говорящим приблизился Торстен.
— Я пытаюсь объяснить, — сказал Михран, — что течение такое сильное. Мы идем сейчас слишком медленно. Уже опаздываем на два дня.
— Что значит — опаздываем? — спросил Торстен.
Проводник вздохнул:
— Если мы придем в Киев слишком поздно, вода отступит, и мы не смочь вернуться. Сейчас вода высока, но скоро она упадет очень низко.
— И что же нам теперь делать? — спросил Оттар. — Полететь?
— Мы должны прийти в Киев как можно скорее, — ответил Михран. — Тогда у вас будет много времени, чтобы продавать и покупать.
— В таком случае, — решил Торстен, — мы не должны задерживаться в Новгороде на три дня, как договорились раньше.
Михран кивнул:
— Твое решение есть. — Его темные глаза сверкнули. — Твоя лодка есть!
С этими словами он отошел, чтобы шкипер мог поговорить со своей командой.
— Нам не известны здешние судоходные пути, — сказал Рыжий Оттар. — А Михран их знает. Зачем брать проводника, если не следуешь его советам?
— Незачем, — согласился Торстен.
— А ты что скажешь, Сольвейг?
— Я?! — в удивлении переспросила девушка.
— Ты, — подтвердил Оттар.
— Ну что ж… — начала она. — Ну что ж, если б вы спросили Одиндису, она бы сказала, что нам нужно принести жертву водяным духам.
— Я спрашиваю не Одиндису.
— Ой, — ответила Сольвейг. — Тогда я скажу то, что говорил мне отец: спроси того, кто знает, и следуй его совету.
— Если, конечно, ты ему доверяешь, — медленно проговорил шкипер. — Если он не хочет извлечь выгоду из своих советов.
— Как? — удивилась Сольвейг.
— Сейчас он может прикарманить мои денежки и устроиться на другое судно.
— Ты правда так думаешь?
— Нет. Возможно, и нет. Ладно, решение принято. Но не могу сказать, что рад такому повороту событий. Как раз тогда, когда всем нужен отдых, нам придется удвоить усилия.
Михран обнажил в улыбке все свои белые зубы.
— Цены в Киеве лучше, — воскликнул он. — Шкуры да, янтарь да, броши да, оружие да.
— Да, да… — Рыжий Оттар хлопнул в ладоши, отсылая от себя Михрана.
— Рабы да.
— У нас нет рабов, — откликнулся шкипер, — для продажи.
Михран пожал плечами:
— Рабы нет, мед да, воск да.
— Речные проводники да, — добавил Рыжий Оттар.
Однако Михран пропустил его издевку мимо ушей.
— Если только… — начал он, а затем остановился, накручивая ус на указательный палец.