Косяк
Шрифт:
Легон не удостоил его даже взглядом. К Генри же он продолжал обращаться с подчеркнутым уважением.
– Мой юный друг, вы, должно быть, слышали о попытке превращения дельфинов в живые мины. Это вовсе не сказка. Подобные работы проводились когда-то, может быть, проводятся и теперь. Если один дельфин способен отправить ко дну эскадренный броненосец, чего же можно ожидать от твоего косяка? Я слышал иные рыбьи стада растягиваются на сотню километров. Так что это великолепное оружие, и им обязательно попытаются завладеть.
– Поэтому они и прислали ко мне
– И не только к тебе, – Барнер приблизился к громоздкому тренажеру возле стены, с силой подергал какой-то рычаг. – Насколько мне стало известно, они прошерстили все восточное побережье. Очевидцы опрошены, трупы акул и косаток заморожены и переправлены в интституты для дополнительного изучения. Одновременно в военно-морских частях проведена серия тренировочных тревог.
– Но ведь это уникальное явление природы! Почему не вмешаются ученые, подразделения «зеленых», наконец?
Легон хрипло рассмеялся.
– Милый мальчик! За что я уважаю археологов, так это за их устаревшее понимание мира. Почему, спрашивается, радуга не появляется на небе каждый день?… Да потому, что так не бывает. Не бывает – и точка! Тем же ученым и тем же «зеленым», вполне возможно, дали понять, что первые в очереди военные. В данном случае политический аспект перевесил все остальное, и не у каждого найдется мужество, чтобы подняться против этой громады в хаки.
– Себя Легон, конечно, не имеет в виду.
– Разумеется! Я предоставил в ваше распоряжение свои связи, разве это не помощь?… Или вы хотите, чтобы старый Легон выступил на очередном заседании ООН?
– Это было бы забавно…
– Для кого как. – Легон недовольно поводил носом. Тень глубокой печали легла на его лицо. – Я скажу неприятную вещь, Джек, однако ты выдержишь. Ты должен выдержать, ибо пышешь здоровьем, подобно свежевыпеченному пирогу. Так вот, Джек, ты никогда не блистал особым умом, твои статьи поражали и поражают очевидностью оспариваемого, а твои шутки всегда отличались окладистой бородой, но, видит Бог, ты не страдал отсутствием мягкосердечия! Ты готов был выручить и спасти, если тебя очень об этом просили. Вопрос бескорыстия оставим в стороне. Так или иначе, но ты протягивал руку помощи и порой даже радовался чужому счастью…
– Я уже понял, Легон. Ты хочешь, чтобы я позвонил в службу заказов? Три куска пицы и пару дюжин пива, так тебя надо понимать?
– Мы умираем от жажды, ты же видишь!
– Ничего подобного! Я вижу перед собой крепкого молодого человека и не менее крепкого старика, который пышет здоровьем, если уж не как свежевыпеченный пирог, то уж по крайней мере как сдобный деревенский крендель.
– У тебя что-то со зрением, это во-первых. А во-вторых, ты скупердяй, Барнер, я всегда это утверждал.
– Зато я не страдаю отсутствием мягкосердечия. Кажется, так? Или ты желаешь осведомиться, какой осел мне это сказал? С удовольствием разрешу твое любопытство.
– Чепуха! Это была лесть от первого до последнего слова!
– Выходит, ко всему прочему ты еще и льстец?
– Я дипломат, дорогой Барнер. Думаю, ты понимаешь, что при определенных обстоятельствах дипломаты просто вынуждены прибегать к неправде. Это жизнь!
– Знаю, знаю! Сразу сообразил, как только ты коснулся моего ума и бородатых шуток.
– Вот уж нет, дорогуша Барнер! – Легон яростно пристукнул кулаком по столу. – На сей счет ты заблуждаешься, и я докажу это, как дважды два!..
Генри ошеломленно следил за спором. Он не умел так. Будущее скрывалось за пеленой тумана; они ступали на скользкий и опасный путь. Через считанные дни эскадра выходила на поиски загадочного косяка. Они собирались отправиться вместе с ней. Генри откровенно нервничал. Не всякий компромисс приносит облегчение. Возможно, таких не существует вовсе. Просто-напросто он не мог поступить иначе, и принятое решение давило на него немалой тяжестью. Груз ответственности, уравновешивающий азарт и отвагу. Это было ему понятно и в какой-то степени привычно, однако эти двое отнюдь не бравировали. Они бранились и шутили, как ни в чем не бывало. Люди сегодняшнего дня. Завтра для них начиналось только завтра. Генри мог им только позавидовать. Сомнения по поводу собственного «завтра» глодали его вечно.
Они все-таки пошли его провожать. Упрашивать было бесполезно. Линда знала, что делала. Больше всего на свете Генри не переносил таких вот расставаний. Именно они превращали любой отъезд, даже самый кратковременный, в мучительную пытку. Если от Джу можно было откупиться обещанием подарков, то с женой все было не так просто. Она не протестовала и не укоряла, она действовала более жестко. Линда вела себя так, словно ничего не происходило, и ее нарочитое спокойствие выводило Генри из себя. Они брели к автобусной станции, и все это время Джу заводным лягушонком прыгала между ними, цепко ухватившись за родительские руки. Разговор происходил преимущественно с дочерью.
– Это будет очень большой подарок, да?
– Пожалуй, не очень.
– Но все-таки и не маленький. Правда?
– Конечно же, Джу.
– Смотри, не потеряй его по дороге. И обязательно пришли письмо. В конвертике!
– Я могу даже позвонить.
– Нет, хочу письмо!..
Он украдкой взглянул на Линду. Она держалась молодцом, и только в глазах угадывалась некая напряженность. Уж лучше бы она высказалась. Все-таки было бы легче. Он отвернулся. Вероятно, Линда была права. Настоящий отец и настоящий муж должен остерегаться авантюр. Он же не делал этого и потому был виновен…
Барнера они увидели еще издали. Журналист стоял возле одного из сверкающих автобусов и махал им рукой.
– Все-таки не понимаю, почему автобус, а не машина?
– Барнер объяснил, что мы отправляемся в район, куда частные машины не пропускаются.
Они приблизились к журналисту.
– Похоже, Джек, ты собрался на курорт?
– Так оно и есть. Море – это всегда курорт. – Барнер протянул ладонь Джу, и они с серьезными минами обменялись рукопожатием. – Рад, что вы помните меня, сударыня.