Кот в красной шляпе

Суздаль Александр

– Никуда я тебя не отпущу! – возмутился Миша. – Ты только приехал! Да меня Галя убьет!

– Так что, в инопланетянку ты уже веришь?
– спросил, улыбаясь, я.

– Верю, а ты что – меня разыграл? – спросил Миша.

– Ничего я тебя не разыграл, - я повернулся к Хамми, сидевшему возле нас, - Хамми, а ну-ка сделай дяде лицо! – Хамми на секунду задумался и сделал Мишино лицо. Миша беззвучно затрясся от смеха, даже слезы пошли.

– Сейчас придет Галя, увидит этого кота и умрет, - вытирал слезы Миша. – Так кот тоже инопланетянин.

– Кот вообще неизвестно кто и как в тот мир попал, - объяснил я, - он инопланетянин в квадрате. Не отвлекай меня. Значит, нам нужно попасть на ОРУ, а точнее на ОРУ-330. Чтобы подзарядиться.

– У вас что, аккумулятор с собой,- спросил Миша.

– Никакого аккумулятора, Элайни зарядиться,

и перенесет нас в её мир!

– Она что, не живая, а электрическая, - спросил Миша.

– Миша, не нервируй меня, - возмутился я, - она живая и мягкая!

– Ты уже её прощупал, - хмыкнул Миша, улыбаясь на все тридцать один с золотой половиной зуба.

– Товарищщь!!! Ваш смех неуместен! – гордо воскликнул я.

– Чого вы тут гыгочэте? – появилась в дверях Галя с Элайни, добросовестно закутанной в пушистый халат.

– Я Мише говорю, что завтра мы с Элайни уезжаем в Америку, - объяснил я. Галя опустила руки, всплеснула и возмущенно накинулась на меня:

– Та вы шо, сказылысь чы шо? Я вас нэ пущу! Хиба так можно, не вспилы прыихать и зразу тикають! Миша, а ты чого мовчыш?

– Да у них билеты на руках, - поддержал меня Миша. Галя повозмущалась и принялась накрывать стол. Элайни, подмигивая мне, носилась с полными тарелками.

* * *

Наутро Миша с Галей уехали на работу, а мы решили сделать рекогносцировку местности. Мы с Мишей когда-то работали вместе, и я все о гидроэлектростанции знал, но нужно было снова на все взглянуть и уточнить. Я завел машину, Элайни и Хамми уселись сзади, взяв с собой Мишин полевой бинокль. И через пятнадцать минут через шлюз медленно подъехали к ГЭС. Мимо здания связи и радиорелейной вышки свернули направо и также медленно, медленно катились вдоль ОРУ.

– Я чувствую большую энергию, - сказала Элайни, - и маму чувствую.

– Нам подойдет? – спросил я.

– Да, подойдет, – ответила Элайни. Мы подъехали к ОРУ на триста тридцать киловольт.

– Ого! – воскликнула Элайни.

– Что? – спросил я.

– Этого хватит с головой, - улыбнулась Элайни. Хамми засветился и пошел маленькими молниями.

– Хамми, кончай, ты нас поубиваешь раньше времени, - возмутился я. Хамми молнии убрал, но, по-моему, балдеть не прекратил.

– Элайни, смотри, вот здесь нам легче всего перебраться, - показал я на пустое поле перед ОРУ. – Ночью никто не увидит.

Мы развернулись, проехали ГЭС и выехали на набережную моря. Сели на берегу, под свежий ветерок. Светило солнце, но, по-прежнему, на севере торчала темная туча.

* * *

Вечером Галя наотрез отказалась оставаться дома. Как Миша не упрашивал - Галя решила ехать с нами, проводить. Мы тянули время – вдруг Галя одумается. И не знаю, что бы делали, если бы, не случай – позвонила кума Люда, и попросила посидеть с дочкой. Ей к мужу в больницу надо. Галя отказать не могла, долго целовала Элайни, просила, чтобы я её берег и, в конце концов, отпустила нас, всучив напоследок полную сумку еды со словами: - « В Амерыци такого нема!» Мы быстренько прыгнули в машину и поехали – накрапывал дождь. Пока подъехали к ГЭС дождь, как назло, усилился и небо прорезали первые молнии. Миша зарулил машину к кустам, чтобы было не заметно. Я попросил подождать на всякий случай, и он остался в машине, наблюдая за нами в бинокль. Мы вырыли ямку под забором и пролезли на территорию. Усилился ветер, и молнии запрыгали, как взбесившиеся кони. Мы стали под линией электропередач и взялись с Элайни за руки, Хамми взвился вокруг нас черным кольцом, посыпались искры и, обгоняя свой грохот, на нас ярким, нетерпимым светом упала молния.

Вероятность вторая. Мо.

Мо впервые, за его долгую, долгую жизнь сомневался. Впрочем, сомневаться было не чего. Правила рассматривали только два решения: первое, транслировать сообщение дальше, второе, уничтожить сообщение в транзитном канале. Вначале Мо так и хотел поступить – уничтожить вирусное сообщение, но при ближнем рассмотрении его и посетили эти сомнения. Информация в транзитном канале была неоднородной, структурированной. Внешняя оболочка была правильной, а внутри находился паразит. Вероятно, Мо заскучал, потому как открыл транзитный канал. Вначале Мо прощупал внешнюю, оболочку, находящуюся в трансе, и очень

удивился – внешняя оболочка была и не оболочкой вовсе, а полноценным эго. Пошарив по нему вдоль и поперек, Мо еще больше удивился – полноценное эго связано с вирусом, причем вирус оказался двойным. Электроны Мо закрутились быстрей и заметались по его обширной массе, излучая в пространство лишнюю энтропию. Следовало об этом событии сообщить по Большому Кольцу, но это было бы равносильно тому, что Мо должен был сразу отправить найденное эго в Малое Кольцо. Иными словами заняться этим самому Мо не светило. И поэтому он спокойно принялся ждать, когда эго выйдет из транса, заодно подготовив изолированную среду для вируса. Мо включил кристалл на транзит, а сам пошел гулять по волне информации, вылавливая едва заметные следы сообщений, где бы упоминались о таких вирусах. Малое Кольцо для Мо было закрыто, а вот в Большом, по самому краю пришлось ставить сеть, чтобы выловить скудные упоминания о данных вирусах самих по себе. Вирусы же вкупе с полноценным эго вообще не существовали. Мо снова покрылся энтропией от возбуждения. В его вечной жизни скука была естественным спутником, а слишком большое эго требовало хотя бы минимальное количество задач, чтобы не застыть навеки камнем. Над карантином вспыхнуло сияние – транзитное эго активировалось. Сбросив облачко энтропии, Мо накинул на транзитное эго информационную сетку и нырнул в нее. Первая волна ошарашила его и перевернула. Таких сильных эмоций он не испытывал никогда в жизни. Его ячейки памяти наполнились таким диким напором красок, событий и знаний, что Мо почувствовал, что теряет контроль над сеткой и, как муха, в ней окончательно увяз.

* * *

Хамми вылез из чужой информационной сетки, сбросил немного трансляционной эйфории и облачко энтропии. Кажется, все нормально? И где там Элайни и Адам? Па предупреждал его, что сильная информационная связь с так называемыми людьми очень опасна для эго. Только Па, наверное не знает, и, наверное, никогда не испытывал то, что испытывал по отношению к себе Хамми, читая и купаясь в мыслях человека. Он уже начал мыслить, как человек, и дальнейшее существование свое без людей он не мыслил и не понимал. Хамми пощупал пространство и узрел тонкие нити сознания Элайни и Адама. Они живы и, кажется, спят. Ими Хамми займется позже, а сейчас его беспокоила чужая сеть, накинутая на него несколько мгновений назад. Он безжалостно разорвал её и пошел по нити к источнику. Возникшая перед ним оболочка перебывала в трансе и, не разбираясь дальше, Хамми просто накинул на её сеть. Он юркнул в свое сознание, вытащил образ кота и с удовольствием впорхнул в него. Электроны побежали, меняя энергетическое поле и форму Хамми, он вытянул лапы и потянулся, вспоминая ощущения Глюка, с восторгом в них погружаясь. Открыл глаза и выключил информационную сетку - она немного мешала. Элайни и Адам находились в закрытых сосудах в таком же помещении станции как у ПА. Возле них бесформенной массой валялось чужое эго, находящееся в трансе. Чужое эго было как Па, но почему-то в трансе. Это потом, а сейчас Адам и Элайни! Хамми поменял орбиты электронов в здании, чтобы Адам и Элайни могли дышать, и открыл сосуды. Включил их эго и стал его потихоньку разогревать. Первым проснулась Элайни. Хлопнув ресницами, она увидела Хамми и потянулась к нему:

– Хамми, милый, ты живой?- Хамми окунулся в Элайни, поправил, по ходу, несколько десятков тысяч эритроцитов, получил кучу приятных вибраций и, довольный, лизнул её языком. Адам пока был в отключке и Хамми прыснул немножко адреналина, слепил кучку поливитаминов и снял сетку с нервных окончаний. Адам вздрогнул и, тоже, открыл глаза.

– Элайни! Ты в порядке? – озабоченно вскинул глаза Адам. Дурашка еловая, не знает, что Хамми давно обо всем позаботился. Все, голубки уже целуются. Хамми нырнет к ним внутрь немножко. Хи))) !

* * *

– А что это, такое? – спросила Элайни, указывая на каменную груду посреди зала.

– Не знаю, - сказал Адам, - надо спросить у Хамми.

– Этомо, - сказал Хамми. В отличие от своего отца Хаммипапы, говорить Хамми как-то не получалось.

– Что? – переспросила Элайни?

– ЭТО МО ! – громко повторил Хамми для глухих.

– Его, наверно, зовут Мо, - догадался Адам, - и, как мне кажется, Мо очень похож на отца Хамми. Они, наверно, родственники.