Котенок. Книга 3
Шрифт:
Под полковником скрипнул стул.
— За дочерью я присмотрю, — сказал Кравцов.
Начальник рудогорского районного отдела КГБ кивнул.
— Вот и хорошо, — сказал он. — Хватит нам и одного… активиста.
Взглянул на меня.
— Возвращайся в класс, Крылов, — сказал капитан. — Своё решение я лично озвучу… Новикову и Звонарёву. А ты постарайся не вмешиваться в нашу работу. Прекращай самодеятельность, Крылов! Понимаешь меня?
— Понимаю, Николай Григорьевич.
Я кивнул и добавил:
— Как лучше хотел.
Пожал
— Николай Григорьевич, москвичей-то когда ждать? — спросил я.
— Каких ещё москвичей? — сказал капитан.
— Этих…
Я взглянул на Михаила Андреевича — тот скромно восседал на стуле в самом углу своего кабинета.
— … Группу «Антитеррор».
Райчук тоже посмотрел на Полковника, постучал ручкой по столу.
— Не знаю, Иван, — сказал он. — Надеюсь, что скоро. Многое зависит сейчас ещё и от погоды.
Я посмотрел поверх плеча капитана: за окно. Отметил, что вьюга на улице не успокоилась. Она кружила сыпавшийся с неба снег, склоняла к земле ветви и вершины деревьев.
Я вернулся в кабинет литературы. Из динамика под потолком там уже звучал голос капитана Райчука. Я пропустил ту часть монолога, в которой представитель советской власти говорил об обмене полковника на детей. Но прослушал, как Николай Григорьевич объяснял террористам связанные с получением заграничных паспортов трудности. Со слов представителя КГБ, на оформление паспортов понадобится от четырёх до шести часов. Потому что бланки с нужными «печатями» доставят на вертолёте из Петрозаводска. Он сыпал на солдат терминами и подробностями — даже у меня не возникло сомнений, что капитан разъяснял обычные «технические» детали. Капитан предложил «срезать» для паспортов фотографии Новикова и Звонарёва с их водительских удостоверений — спросил на то их позволения. Попросил солдат не затягивать с «окончательным решением»: спешил оформить документы «до конца рабочего дня».
Динамик замолчал.
Военнослужащие взглянули на меня.
Я дёрнул плечами, сказал:
— Откуда ж я знал такие тонкости?
Посмотрел на автомат Звонарёва — тот рисовал на моём животе воображаемые восьмёрки.
— Я что, делал себе загранпаспорт? — сказал я. — Блин, ещё шесть часов торчать тут без жратвы! Пацаны, это долго!
Я сидел на полу, перебирал струны. Тихо напевал песню «Море» из кинофильма «Берегите женщин». Слушал перешёптывания одноклассников и наблюдал за спором Новикова и Звонарёва.
Новиков не горел желанием ждать паспорт. А вот Звонарёв в своём воображении уже прогуливался по Лондону — «свободно и с документами в кармане». Моим мнением парни не поинтересовались.
— … Море, море, мир бездонный… — бормотал я.
Представлял себя сидящим на берегу южного острова — там, куда судьба забросила героя моего романа. Воображал крики чаек над головой. Убеждал себя, что завывание ветра за окном — это плеск океанских волн.
— … Всего-то четыре часа!.. — говорил Звонарёв.
— … Шесть часов… — возражал Новиков.
Он стукнул по столешнице гранатой — у меня ёкнуло сердце. Новиков запрокинул голову, сощурил глаза — взглянул на часы. И я, и Звонарёв проследили за направлением его взгляда: тоже посмотрели на циферблат.
— … Нашей юности надежды…
Холодные плитки пола никак не походили на тёплый прибрежный песок. Моё воображение не справилось с задачей: на море меня не отправило. Я увидел, как Новиков махнул рукой.
— Очкастый, иди сюда! — сказал он.
Я накрыл ладонью струны — гитара замолчала.
— Вставай! — поторопил меня Звонарёв.
Он угрожающе повёл стволом автомата.
Я дважды выходил в коридор — договаривался об обмене заложниками. Солдаты упрямо твердили, чтобы я сперва привёл к ним полковника, и лишь потом выведу из класса девчонок. Кравцов не соглашался на такой вариант: говорил, что «отдаст» полковника, когда получит «обещанных девочек».
— Да не волнуйтесь, пацаны, — сказал я, во второй раз вернувшись с «пустыми руками». — Отдайте им девок. А если они в ответ не пришлют нам полкана, то пристрелите…
Посмотрел на десятиклассников.
— … Лёньку Свечина.
Мне почудилось, что Свечин пошатнулся.
— Я тебя пристрелю! — рыкнул Звонарёв.
Он снова направил дуло автомата мне между глаз.
Я поправил очки и устало пожал плечами.
Сказал:
— Или меня: не велика разница.
Новиков потёр пальцем ребристый корпус гранаты.
— Выбирай девок, — сказал он.
Звонарёв недовольно скривил губы, но промолчал.
Я по одной озвучил фамилии одноклассниц. Выстроил названных девчонок в шеренгу около окна. Новиков без особого интереса взглянул на раскрасневшиеся лица школьниц, хмыкнул.
— Забирай и того покалеченного, — сказал он.
Указал гранатой в направлении Васи Громова.
— И передай этому кгбэшному капитану, что мы пристрелим одного школяра, если через пятнадцать минут сюда не придёт Кравцов! — сказал Звонарёв. — Пусть полковник явится к нам в наручниках, с руками за спиной! Ты понял меня, очкастый?
Я кивнул и ответил:
— Да куда он денется.
Вздохнул.
— Ещё бы пожрать нам принесли, — пробормотал я. — Было бы совсем здорово.
— Валите, — сказал Новиков.
Он махнул рукой.
— Слушайте меня внимательно, — сказал я девчонкам. — Медленно, без резких движений, одна за другой идёте к выходу. По моей команде. Не спешите и не толкайтесь. Громов, на выход!
Кравцова и Свечин помогли Васе встать. Наташа шептала парню наставления — я не разобрал ни слова. У Свечина дрожали губы. Василий пошатнулся, схватился за забинтованное плечо и застонал. Но устоял на ногах.
— Помочь? — спросил я. — Или доковыляешь до двери?
— Сам дойду! — сказал Вася.