Котуйская история
Шрифт:
Лешка недоуменно взглянул на адвоката и, увидев, как она два раза кивнула ему головой, произнес:
– Да гражданин судья.
Через минуту, когда адвокат подошла к скамье, Алексей, пропустивший мимо ушей приговор, услышал от нее, что приговорен к пятнадцати годам строгого режима. Ему дали попрощаться с мамой. Он взял за руку Галинку и ничего не говоря, обнял ее. Она перестала плакать и тихо сказала:
– Лешенька, я буду тебя ждать. Слышишь, я все равно буду тебя ждать! Не нужно меня отталкивать, я люблю тебя.
Он едва успел прикоснуться своими губами к ее губам, утвердительно, качнув головой, как ему надели наручники и вывели из зала суда.
В комнате, куда Леху снова завели после приговора, арестанты встретили его с восторженными возгласами.
На следующий день в цветочном магазине прозвенел звонок телефона, Галя подняла трубку и услышала женский голос:
– Галина Алексеевна?
– Да, это я.
– Нам необходимо с Вами встретиться, я от Алексея Борисова.
– Господи, - что-нибудь случилось?
– встревожилась Галя.
– Нет - нет, мне нужно передать Вам письмо и небольшой презент.
– Где мы можем встретиться?
– Подъезжайте на Ордынку, найдете по адресу дом и номер офиса, я буду сегодня Вас ждать.
Галя оставила мать в магазине и прибыла по адресу. Женщиной оказалась адвокат Алексея, она передала письмо и белую розу.
– Это от него. Мужайтесь дорогая, я подам жалобу в вышестоящую инстанцию, но если честно, то результат будет прежним. Можно через год подать на пересуд, но Вы сами понимаете, что Алексей чудом ушел от смертного приговора и лучше не злить высокий суд последующими прошениями.
Галя поблагодарила женщину и, выйдя из офиса, с нетерпение распечатала конверт и прочла строки, написанные любимым человеком:
"Здравствуй моя родная! Даже не знаю, какие можно подобрать слова, чтобы выразить тебе свою любовь. Спасибо тебе моя ласточка, что продолжаешь идти со мной. Я не знаю, что меня ждет, как судьба в дальнейшем распорядится моей жизнью, но помни одно, я никогда тебя не забуду, я буду любить вечно.
P.S. У тебя есть свободный выбор, если что... Не забывай меня и хоть изредка вспоминай.
Всегда твой - Лешка".
Галя шла по Ордынке, с розой в руке, все ее мысли были обращены к любимому Леше, она не замечала своих слез, граждан, оборачивающихся ей вслед, с удивленными лицами и немым вопросом: "Кто обидел эту красивую девушку, почему она плачет?"
В этот миг она понимала, что белая роза ей дороже всего на свете. Что он мог дать сейчас ей, находясь в самом сложном положении, пожалуй, теплые слова на листке бумаги, подкрепленные прекрасным цветком. Теперь предсказания цыганки отчетливо врезались в ее сознание - она не могла исправить сложившуюся ситуацию.
Ее губы задрожали и она прошептала: "Лешенька, милый, я тебя не отдам, родной мой".
Глава 10
Этап в Краслаг
Потянулись дни, недели. Приговор утвердили, и Алексей ждал этапирования в зону. Куда его повезут, естественно он не мог знать, такие вопросы решало управление ИТУ (Исправительно - Трудовое учреждение). Ему разрешили общее свидание по телефону с мамой. Галину не пустили, так как она не была вписана в личное дело, подобное разрешалось только близким родственникам. Он писал ей небольшие, но теплые письма, в осужденке на строгом режиме теперь разрешалось посылать два письма в месяц.
И вот, наступил решающий момент в его жизни, когда Лешку оповестили, что его направляют по этапу в неизвестном направлении.
С вечера опять разместили в общем боксе, а на утро выдали по две булки хлеба, несколько паек сахара. Предлагали селедку, сколько душе угодно, но бывалые арестанты, уже не раз бороздившие просторы Союза в столыпинских вагонах, категорически отговаривали.
– Конвой лютый, и никто вам не будет давать воду, а если приспичит, то ответ такой - ожидайте вывода в сартир или делайте в штаны.
В автозаках перевезли к перрону и в условленном месте, под лай овчарок и крики жестокого конвоя, заставили перебежать в спецвагон, внутри, по одну сторону которого: зарешеченные камеры, окна напротив, и между ними проход. За окнами потянулись поля, леса, города и вокзалы.
Леха засыпал под монотонный стук колес по рельсам, иногда просыпался, курил, перекусывал сухим пайком и снова погружался в дремоту. "Куда везут? Судя по разговорам бывалых каторжан - за Урал. Говорят, что завезут на Владимировскую пересылку. А там, вероятнее всего - в Сибирь, но она огромная, в Сиблаг или Краслаг?"
В транзитной камере Владимирского централа, Лешка познакомился с пожилым зэком, его прозвали "Слепым", из-за плохого зрения, в разговоре он посетовал на свою нелегкую судьбу.
– Когда мне впаяли десятку, то первые пять лет я провел во Владимировском централе. Почитай - это крытка. Режим не скажу, что лютый, нормально, но вот есть беспредельные крытки, слышал о "Белом лебеде"?
– Да, у нас среди братвы ходили слухи, говорили, что там менты ужасную духоту для зэков создали.
– Не то слово, там шла ломка воров в законе и всех, кто отрицал ментовские распорядки в лагерях. Гнали столыпинский вагон через Соликамскую пересылку и сортировали зэков: кому в ад, кому в рай. Слышал о Васе "Бриллианте"? Лешка кивнул. Кто же не слышал о самом знаменитом авторитете среди воров в законе.
– Васю менты поганые убили в "Лебеде", - продолжал Слепой, - такие вот брат дела. А ты за что залетел?
Лешка вкратце рассказал свою историю.
– Да, парняга, я по секрету скажу, тебя ждет "любезный" прием в зоне. Ты понимаешь, какая фишка выпадает тебе: по - ходу в твоем личном деле идет сопроводиловка, что ты убил двоих мусоров. Теперь сам прикинь, любая оперчасть возьмет тебя в оборот. Хорошо, если ты попадешь в "черную" зону, где рулит братва, а если в "красную", там, где ментовские пристебаи - повязочники правят балом. Из трюма не будешь вылезать. Так что братишка, сожми зубы покрепче, запасись терпением или по приходу в зону, постарайся найти авторитета среди братвы, чтобы он тебя хоть как - то оградил от ментовского беспредела. Но не сдавайся, ты еще молод, и многое можешь выдержать. Это нам - старикам выше собственного х... не подпрыгнуть. Зарабатывай себе уважение, родословная у тебя что надо, батя твой, хоть и по политической статье чалился, но не сдался властям, похоже ты в него характером. А, Леха?