Котуйская история
Шрифт:
Алешка, еще стесняясь отца, заулыбался и, поддавшись настроению матери, весело сказал:
– Ничего, пап, мы тебя сейчас откормим, смотри, сколько мы тебе еды привезли.
– Ты мой хороший, - произнес ласково Николай, - главное, что вы здесь, - и нежно притягивая сына к себе, добавил, - Алеш, ты так вырос.
Сын взглянул на отца и он, несколько минут назад, казавшийся ему далеким, чужим, смущенным, одиноким, вдруг стал таким родным и близким.
– Пап...
У Лешки не нашлось слов, защипало глаза. Он прижался к отцу и, стыдясь своих слез, зарылся лицом в его куртку. Анна сидела и, утирая глаза платочком,
В вагончик ввалился офицер в овчинном полушубке и завязанной под подбородком шапке-ушанке.
– Общаетесь?
Николай встал из-за стола при проверяющем, так было положено.
– Да, гражданин начальник.
– Издалека родные пожаловали?
– Из Москвы.
Офицер взглянул на симпатичную женщину, на пацана и поманил его пальцем. Лешка поднялся с табурета и подошел ближе к офицеру.
– Малой, ты бы оделся. Пойдем, прогуляемся, пусть мамка с папкой пообщаются, а ты пока в караулке побудешь.
Лешка взглянул на смущенных родителей, как бы спрашивая у них совета, но поняв в чем дело, суетливо засобирался.
– Борисов, за порог ни шагу, часовой на посту, если пойдешь без сопровождения по тропе, откроет огонь,- предупредил офицер, - и чтобы никаких перекидов в зону не было, иначе прекращу свидание.
Николай согласно кивнул и офицер с Алешкой вышли из вагончика. Пока шли к караульному помещению по тропе нарядов, Лешка с удивлением разглядывал всю обстановку. Столбы с натянутой колючей проволокой, внутри зоны бараки. Вот проехала через ворота подвода с грязной бочкой, вывозя отходы из столовой. Пожилой мужчина - зэк управлял лошадью. Вечерело. И вдруг к воротам, с противоположной стороны зоны, под конвоем солдат, стали подходить заключенные. Шел съем с работы. Люди выстраивались по пять человек в шеренгу и солдаты обыскивали их. "Пятерка" проходила в превратную зону, за ними закрывали ворота и запускали в зону. Внимание Алешки привлекло несколько зэков, они показывали пальцами на лошадь, проезжавшую мимо, и громко смеялись. Когда возничий натягивал поводья, лошадь обнажала зубы, на которых стояли большие коронки из тонкого металла. Отполированные фиксы блестели желтым отливом. Зэки загоготали и повернули головы на стоящего поодаль офицера. Стало понятно, почему они смеялись: когда офицер, отдавая команды, раскрывал рот, Лешка увидел на его зубах золотые коронки.
– Ах вы твари!
– возмутился офицер,- и замахнулся на возничего рукой,- ты что, скот, вздумал надо мной потешаться?!
– Гражданин начальник, я не виноват, это не я поставил фиксы.
Офицер, сопровождавший Лешку, тоже рассмеялся и обратился к коллеге:
– Семеныч! А что похож...
Толпа зэков разразилась смехом.
– Прекратить разговоры и смех, - скомандовал начальник конвоя и крикнул возничему,- улепетывай отсюда быстрее и чтобы за пять минут снял, эти чертовы коронки.
Зэков продолжали заводить в зону, увидев мальчишку, они приветливо помахали ему руками. Вдруг Лешка увидел, как на ворота села огромная ворона и кто-то из заключенных крикнул в зону:
– "Пятак", смотри, твой "Сынок" прилетел.
– Мужики, у кого есть краюха, дайте Сынку, - попросил из зоны Пятак. Один заключенный достал из кармана телогрейки корочку хлеба и кинул на снег. Птица спрыгнула с ворот и, подобрав хлеб, вспорхнула крыльями, и улетела в сторону леса.
– Что, весело у нас?
– спросил улыбающийся офицер Лешку.
– Мне поначалу было, как-то страшновато, но конь рассмешил. А что, ворону они выкормили?
– Здесь не то, что ворону, пауков приручают.
– Как это пауков?
– удивился пацаненок.
– Летом в изоляторе, пока сидят наказанные заключенные, от безделья мух ловят и пауков подкармливают, вот так и приучают. Постучит зэк пустой кружкой по полу, а паук тут, как тут - на обед прибежал.
– Как в цирке, - восторженно отозвался Леша.
– Еще хлеще, - весело произнес офицер, запуская паренька в караулку.
Закончились сутки, отведенные на свидание, семья прощалась. Мама утирала слезы, а Алешка сидел и смотрел на зарешеченное окно в зону. "Вот ведут на работу людей, а мы с мамой поедем домой, - думал Леша, провожая взглядом заключенных.
– Врут люди, ничего подобного в книгах не пишут. Как же они там живут? Без жен, детей. Папка..."
Сын поднялся и подошел к отцу.
– Пап, ты скоро домой приедешь? Когда тебя отпустят?
– Еще долго сынок. Будь опорой матери. Слушайся ее, кроме тебя, ей некому помогать. Будет тяжело, Резак поможет. Передай ему большой привет от меня.
– Пап, но ты же не такой, как Резак, ты же не воруешь, за что тебя посадили?
– За свой язык, за то, что не могу молчать, когда другие ведут себя, словно воды в рот набрали. Понимаешь?
Алешка отрицательно замотал головой.
– Подрастешь, поймешь. Ты только мать не бросай. Пообещай мне.
– Хорошо, пап. Приезжай быстрее.
Николай обнял сына и, отстранив его от себя, поцеловал в щеку. Затем на прощание поцеловал жену и уже на выходе сказал:
– Я люблю вас, не забывайте меня, - и вышел за дверь.
Глава 3
Путешествие к морю
Шло время, Алексей вырос, окреп и превратился в плечистого, жилистого парнишку. Наступила весна, ворвавшись на Черную улицу звонкими капелями и весело журчащими ручейками. Лешка стоял за углом барака и наблюдал за матерью, одетую в старенькую, белую кофту. Она развешивала белье во дворе и, чувствуя, что сын смотрит на нее, спросила:
– Леша, ты собрался куда?
– К Витьке схожу, мы собирались сегодня с пацанами сходить в Горбунова, фильм классный привезли - "Бродяга".
– Сынок, сходи сначала за молоком, я тесто заведу, оладушек пожарю. Деньги на комоде возьми.
– Мам, дашь на кино?
– Отсчитай там же, на комоде.
Лешка, молча смотрел на мать, его распирала за нее гордость. "Красивая она, молодая, смелая. Тяжело ей без отца, достала такая жизнь. Мама. Добрая, моя родная мама".
Лешка вышел из-за угла и направился домой, и тут же оторопел: на крыльце сидел Серега Резак и, смоля папироской, смотрел на мать.