Коварные игры судьбы

Гущина Яна

Услышав подобное, я шумно выдохнула, тревожно уставившись на мужа. И как только в голову может придти подобная мысль? Он что, серьёзно, может убить человека? Впрочем, он — бывший пират и, наверняка, убивать кого-то — для него плёвое дело. Ведь не зря же его собирались повесить. Видимо, в списке деяний Шона значились не только грабежи и нападения на торговые суда, но и убийства.

От этих мыслей мурашки промчались по моей спине, затерявшись в волосах на затылке. Надо же с кем свела меня жизнь! Однако, когда Шон помогал мне бежать из дворца, я не жаловалась на его прошлое. Впрочем, отголоски минувших дней не касались нашей с ним

жизни, поэтому я никогда не задумывалась над тем, кем Шон был прежде. Вот и сейчас не следует ворошить то, что следует забыть.

Глава 38

Желание забрать Ричарда стало для меня маниакальным. Если вначале я пыталась думать о том, что испытает ребёнок, узнав, что Катрина — не его мама, то с каждым последующим днём мне становилось всё равно. Ричард ещё мал, и душевная травма быстро затянется. Я не позволю двум отъявленным негодяйкам, отобравшим у меня не только мужа, но и сына, воспитывать малыша и навязывать ему свои извращенные жизненные принципы. Если не вырвать ребёнка из их лап, то со временем он станет таким же хладнокровным негодяем, как и эти две женщины. Хотелось бы надеяться, что, живя во дворце, Ник принимал активное участие в воспитании Ричарда, и привил ему какие-то моральные ценности, но уповать только на это, было нельзя.

Думая о Ричарде, я поручила опеку над Артуром маме и Мэри, а сама не отходила от той пещеры, которая так не вовремя закрыла проход между мирами. Единственное желание, которое жило во мне, сводилось к тому, чтобы проникнуть во дворец и забрать сына. Больше меня ничего не волновало. Шон догадался о моих намерениях прежде, чем я успела озвучить их.

— Даже не думай об этом! — предостерёг он, тревожно глядя на меня. Шон сидел под многовековым раскидистым деревом, опершись спиной о ствол, пока я кругами ходила у входа в пещеру. — Хочешь, чтобы королева расправилась с тобой?

— Я попробую избежать встречи с ней, — заявила я, ощутив, как внутри меня крепнет решимость. — Я заберу сына, чего бы мне это не стоило!

— Но Ник не позволит тебе воспитывать обоих сыновей без его участия.

В голосе Шона послышалось волнение, но я сделала вид, что не заметила.

— Мне всё равно, что будет с Ником. Его чувства перестали меня волновать. Артур и Ричард — мои сыновья и Катрина не имеет права воспитывать одного из них!

Шон нахмурился, запыхтев в негодовании.

— Речь не о Катрине, а о Нике. Он не отдаст Ричарда!

— А кто его будет спрашивать? — вскинулась я, напоминая себе, что главный противник — не Ник, и даже не Катрина, а королева, которая держала в подчинении всех и вся.

— Лихо ты скинула со счетов всех, кто станет препятствовать тебе. Ты думаешь, что достаточно проникнуть в обычный мир, войти во дворец, взять сына за руку и привести его сюда? Неужели совсем не понимаешь, что у тебя ничего не получится? Всё не так-то просто!

Я промолчала, чтобы не вступать в перепалку. Ведь попробуй я объяснить Шону, что во мне вместе с желанием забрать Ричарда появилось нечто иное, которое я не знала, как назвать. Это было схоже с пониманием, что всё удастся, это походило на сверхинтуицию, всемогущество, и я бы назвала это магией, если бы прежде обладала ею.

От рождения она у меня была, но её отобрали, как плату за налоги. Более сильные маги, состоящие на службе у государства, выкачали из меня ту силу, которую можно было развивать и укреплять. Так что я не особо помнила,

как ощущают магию, но могла бы поклясться, что сейчас именно магия струилась по моим венам, вскипая от ненависти к королеве. Это было потрясающее чувство! Мне казалось, что все проблемы для меня решаемы.

— Во мне проснулась магия, — сообщила я Шону, и увидела, как удивлённо вытянулось его лицо. — Любовь к сыну пробудила остатки магических способностей. Ведь в детстве я лихо наколдовывала для себя то наряды, то вкусности. А потом пришли стражники с высасывающим ларцом, посадили меня перед ним, и вся магия вытекла из меня, переместившись в ларец. Так я стала обычной девочкой без магии. Я давно отвыкла от неё и научилась готовить еду, а не добывать её с помощью магических пассов и концентрации мысли. Но сейчас я начала чувствовать то, что чувствовала прежде.

Шон недоверчиво слушал не перебивая, и когда я замолчала, спросил:

— Ты уже проверила свои способности?

— Нет, — отмахнулась я, словно он сказал глупость.

— Но откуда тогда такая уверенность?

Его дотошность бесила меня. Почему он мне не верит? Сомневается, что я могу обладать магией? Думает, что я — обыкновенная бездарность, строящая из себя гениальность?

— Я просто знаю это, и всё тут! — ответила я, часто задышав.

— Знаешь? — в его голосе раздалась неприкрытая насмешка. — Этого мало! Надо проверить!

— Понимаешь ли, — начала я, еле сдерживая гнев, и для этого проявляя повышенную вежливость, чтобы не сорваться на банальный крик и возмущения. — Для того чтобы знать, что я стою в луже, мне необязательно видеть это! Достаточно чувствовать кожей воду!

Ну вот, всё же сорвалась. Всё же закричала. Всё же меня взбесил его недоверчивый тон и то, что я прочла между строк его мыслей. Он боялся, что я смогу забрать Ричарда и тогда Ник не захочет возвращаться к женщине, которая украла моего ребёнка, чтобы выдать за своего.

Поставив себя на место Ника, задумалась над тем, чего же он пожелает после того, как его с Катриной не будет связывать Ричард? Вывод напрашивался сам собой: Ник захочет воссоединиться с той, которая родила ему близнецов! То есть, со мной! О, нет! У него не должно возникнуть подобного желания! Ведь я — жена Шона!

Поняв, что сейчас испытывает Шон, подошла к нему, присела, обвила руками его шею, и сочно, с особым чувством поцеловала его в губы. Я вложила в этот поцелуй всю свою благодарность за помощь Шона, за его любовь ко мне и моим близким. Этот поцелуй был продолжительным и пламенным, но мне он больше напоминал прощальный. Чувства Шона не скрылись от меня, и я ощутила привкус горечи, которую испытывал он. Он не глуп и провести его невозможно. Так же, как и я, он понимал, что стоит Ричарду появиться в моей жизни, как Ник сделает всё возможное, чтобы завоевать меня.

— Не переживай, — прошептала я, оторвавшись от мужа. — Наше будущее станет лучше прошлого. У нас родятся дети, и мы станем самыми счастливыми.

Шон покрутил головой:

— Если тебе удастся вернуть Ричарда, то мне в твоей жизни места не останется.

— Ошибаешься, — поспорила я, понимая справедливость суждений Шона. Но я должна была вселить надежду в мужа, поэтому продолжила: — Ричард и Артур не помешают нам строить наше счастье. Они станут его фундаментом.

— Но Ник, — напомнил Шон подавленным тоном и, услышав свой дрогнувший голос, добавил более твёрдо: — Ник не даст нам покоя.