Ковчег спасения
Шрифт:
– Да хватит, – пробурчал Скорпион, дергая Клавэйна за рукав. – У нас осталось всего двадцать девять минут.
Старик и свинья вылезли наружу, закопошились у поверхности шаттла. Клавэйн шарил у кромки шлюза в поисках малозаметной выемки внешнего управления. Там могла поместиться рука, одетая в перчатку скафандра. Под пальцами знакомо ощутились три переключателя. Вспомнив обычную сочленительскую схему управления шлюзом, Клавэйн переставил их в положение «открыть». Даже если генераторы корабля полностью заглохнут, батарей шлюза хватит на сто лет. А на случай их отказа с другой стороны шлюза имеется ручной механизм открытия.
Люк скользнул в сторону. Изнутри хлынул темно-красный свет. Клавэйн подождал, пока привыкшие к темноте глаза приспособятся к свету, затем подтолкнул Скорпиона к шлюзу. Залез внутрь, в просторную камеру, сам, пихая свинью неуклюжим скафандром, закрыл камеру и включил подачу воздуха. Все это тянулось, по субъективному ощущению, до невозможности долго.
Наконец открылась внутренняя дверь. Коридоры звездолета заливал такой же темно-красный свет аварийных фонарей. Но раз есть еще энергия питать их, возможно, есть и выжившие.
Клавэйн изучил показания датчиков, анализировавших атмосферу на борту, затем отключил подачу воздуха внутрь скафандра и убрал лицевой щиток. На «Свете Зодиака» имелись только древние громоздкие скафандры с ограниченными ресурсами. Их не стоило растрачивать попусту. Сочленитель дал знак Скорпиону сделать так же.
– Где мы? – прошептал свинья.
– На шкафуте, посреди корабля, – ответил Клавэйн нормальным голосом. – Но без гравитации, и в этом свете все выглядит непривычно. И корабль очень сильно пострадал. Интересно, сколько членов команды еще осталось и готово с нами встретиться…
– А сколько Скади могла взять с собой?
– Трудно сказать. На такой корабль хватит и горсти специалистов. Скорпион, шептать нет надобности. Если остался кто-нибудь живой, они наверняка уже знают о нашем прибытии.
– Не напомнишь ли, почему мы не взяли оружие?
– Какой смысл? Здесь есть оружие куда мощнее нашего. Или мы заберем Фелку, не встретив сопротивления, или уговорим отпустить ее с нами. А для этого у нас имеются весомые аргументы. – Клавэйн хлопнул по поясу с инструментами.
Незваные гости принесли микроскопические взрывные устройства на борт «Паслена». В полевой ловушке величиной с булавочную головку был заперт крошечный кусочек антиматерии. Целиком система не превышала размером ногтя. Одна такая мина могла разнести «Паслен» в клочья.
Гости осторожно двинулись по коридору, время от времени закрепляя мины в укромных тенистых местах, замазывая их эпоксидной смолой. Конечно, хорошо организованный поиск позволит обнаружить все взрывные устройства за полчаса, но, похоже, состояние корабля еще долго не позволит заняться поисками такого рода.
Через восемь минут гости достигли развилки. Вперед уходили три коридора.
– Узнаешь место? – нарушил молчание Скорпион.
– Да. Мы вблизи рубки, она в том направлении. – Клавэйн указал на коридор. – Криокапсулы – с другой стороны. Если Фелка в заморозке, она будет там. Проверим их первыми.
– У нас двадцать минут, – напомнил свинья. – Потом уходим.
Клавэйн понимал: срок, вообще говоря, далеко не абсолютен. «Свет Зодиака» вполне мог бы вернуться и забрать командиров, даже если бы они замешкались на вражеском звездолете. Но это бы повлекло огромные затраты времени – и зародило бы у команды сомнения в срочности и важности экспедиции. Клавэйну нетрудно было представить, как это подействует на уголовников-свиней и их союзников, людей из трущоб Мульчи. Уж лучше умереть или остаться на развалинах сочленительского корабля. Подручные Скорпиона и подчиненные Клавэйна смогут продолжить экспедицию, веря, что каждая минута на счету. Ведь и в самом деле надо успеть к Ресургему как можно раньше.
Конечно, обрекать себя на гибель – решение нелегкое. Но далеко не самое трудное из тех, какие приходилось принимать Клавэйну на войне. А сейчас шла война. Самая настоящая.
Свинья и старик направились к анабиозным камерам. Несколько минут они двигались в полной тишине.
– Впереди что-то движется, – предупредил вдруг Скорпион.
Клавэйн перестал отталкиваться, всмотрелся в багровый сумрак, завидуя модифицированному зрению гиперсвиньи.
– Похоже, труп, – определил он наконец.
Они осторожно приблизились, отталкиваясь от настенных опор. Клавэйн ощущал с болезненной ясностью каждую проходящую секунду.
Они достигли тела.
– Узнаешь? – сдавленно выговорил свинья.
– Не думаю, что кто-нибудь способен визуально идентифицировать погибшего, – ответил сочленитель. – Но это определенно не Фелка. И вряд ли Скади.
С человеком произошло нечто ужасное: его рассекло вдоль, аккуратно и бескровно, и то, что получилось, выглядело анатомической моделью. Внутренние органы и кишки остались плотно упакованными, поверхность разреза блестела, словно засахаренная. Скорпион протянул затянутую в перчатку лапу, толкнул – и труп поплыл прочь от стенки.
– Как думаешь, где остальное?
– В другом месте. – Клавэйн пожал плечами. – Половинку принесло сюда.
– Но от чего такая рана? Я видел, что делает пучковое оружие. Похоже, но ведь тут ожога нет.
– Это от градиента каузальности, – сказали за спиной.
– Скади! – воскликнул Клавэйн.
Она подобралась неслышно, с нечеловеческим проворством и осторожностью. Ее бронированная туша заполнила коридор. Сплошная черная масса, лишь сверху белесый овал лица.
– Привет, Клавэйн! А вы, полагаю, Скорпион? – Она глянула на свинью с легким интересом. – Значит, все-таки выжили тогда…
– Кстати, Клавэйн только что объяснил, какой удачей для меня была встреча с сочленителями.
– О, наш умница Клавэйн!
Тот смотрел на Скади, ужасаясь и восхищаясь одновременно. Ремонтуар рассказал, что произошло с ней, но чужих слов оказалось недостаточно. Клавэйна шокировал ее вид. Доспехи Скади были человекоподобными, даже в гротескной, средневековой манере женственными – расширенными в бедрах, с округлыми выступами на грудной панели. Но старик знал: это не просто доспехи, а система жизнеобеспечения. Единственная органическая часть конструкции – голова. Увенчанная гребнем, она плотно входила в горловину доспехов. Жуткое сочетание плоти и стали прямо-таки кричало о неестественности. Ощущение усилилось, когда бледные губы Скади растянулись в улыбке.