Ковчег спасения
Шрифт:
– Хм, я понимаю, что вы уже разобрались в причинах неудачи? Теперь осталось внести нужные изменения и начать заново.
– Скади…
– Что такое?
– Произошло ужасное… Я не могу нигде отыскать Жаструзяка. Когда эксперимент начался, он был ближе меня к аппаратуре. Но его нет теперь. И найти не могу, и даже признаков его существования не вижу.
Скади выслушала этот бред лишь вежливости ради. Выждала, пока женщина завершит поток абсурдных мыслей, выдержала паузу в несколько секунд, затем осведомилась осторожно:
– Жаструзяк? Да?
– Он же мой партнер! – сообщила женщина, отчего-то с облегчением. – Второй эксперт по «Прологу».
– Моленка,
Лицо женщины вовсе обесцветилось. Она выдохнула:
– Нет…
– Заверяю вас, на борту нет и не было никого по имени Жаструзяк. Команда невелика, я знаю всех.
– Это невозможно! Двадцать минут назад я была здесь вместе с ним! Мы вместе готовили машину к испытанию. Клянусь, Жаструзяк был тут, он отправился поближе к машине, подрегулировать ее перед запуском!
– Возможно, – согласилась Скади, раздумывая, не забраться ли в сознание Моленки и не установить ли блокаду на воспоминания последних пары часов.
Но ведь это не устранит конфликта между воспринимаемой реальностью и искаженными представлениями Моленки о ней. Остается лишь действовать применительно к обстоятельствам.
– Моленка, я понимаю, как вам сейчас трудно, но, пожалуйста, продолжайте работать с аппаратурой. Извините, я на мгновение забыла о Жаструзяке, имя вылетело из головы. Обещаю, мы его разыщем. На корабле появилось так много новых закоулков.
– Не надо меня…
Скади не дала ей окончить. Стальной палец уперся вдруг в подбородок женщины.
– Моленка, не возражайте, не надо. Не думайте, не сомневайтесь. Просто возвращайтесь к аппаратуре. Внесите нужные изменения. Ради меня, хорошо? Ради Материнского Гнезда.
Женщина задрожала. Скади подумала, что та всерьез испугана – так беспомощно трепещет зверек, попавший в безжалостные когти хищника.
– Да, Скади, – промямлила Моленка.
Имя «Жаструзяк» никак не шло из головы, казалось поразительно знакомым. При первой же возможности Скади подключилась к коллективной базе данных субсветовика и его экипажа, чтобы найти все отсылки к этому или сходному имени. Она задалась целью определить, что именно заставило подсознание Моленки взбунтоваться столь удивительным образом, создав воображаемого партнера посреди важнейшего испытания.
Слегка удивившись, Скади обнаружила: Жаструзяк и в самом деле существовал и обитал в Материнском Гнезде. Жаструзяка рекрутировали сочленители во время оккупации Города Бездны. Он быстро получил разрешение Внутреннего святилища на самую ответственную работу с двигательными системами. Жаструзяк входил в группу специалистов, основавших исследовательскую базу на астероиде и работавших над уменьшением нейтринного шума сочленительских двигателей.
Как оказалось, работа была рискованной. Группа Жаструзяка в числе первых убедилась в этом. Взрыв уничтожил базу и вырвал огромный кусок полушария, где она располагалась.
Так что Жаструзяк был мертв уже много лет.
Но если бы он не погиб, то Скади обязательно захотела бы включить его в экипаж «Паслена». Наверняка он был бы ученым уровня Моленки.
Но какой во всем этом смысл? Скорее всего, просто странное совпадение.
– Мы уже готовы, можем повторить эксперимент, – сообщила Моленка.
Скади заколебалась. Может, все-таки сказать ей про Жаструзяка? Но быстро передумала. Вместо того скомандовала:
– Так начинайте!
Она наблюдала, как задвигалась черная машинерия, как спирали и отростки замельтешили, будто проходя друг сквозь друга, возмущая, перекручивая пространство и охраняя от посторонних возмущений крошечную область космоса с измененной метрикой. За секунды движение перестало различаться глазом – за кормой «Паслена» возник размытый черный вихрь. Детекторы частиц высокой энергии и гравитации выбросили поток информации. Пространство претерпевало страшное напряжение, метрика искажалась, чудовищная энергия концентрировалась на границе зоны фазового изменения. Данные детекторов, обработанные и сопоставленные, показывали, как меняется геометрия зоны.
Моленка передала результаты Скади, представив для наглядности зону поля как растущий пузырь света, дрожащий и пульсирующий, будто капля ртути в магнитной ловушке. Поверхность переливалась множеством цветов, отображая детали вакуумной трансформации. Но детали не интересовали Скади. Для нее главным была удостоверенная данными нормальность, стабильность поля – конечно, в той степени, в какой может быть нормальным нечто, не имеющее права существовать в обычной Вселенной. Изображение зоны осветилось синим, показывая, как излучение Хокинга переходит в тахионное состояние и уносится прочь от «Паслена».
Моленка передала, что уже можно расширять поле, погружая субсветовик целиком в сферу четвертой фазы вакуума, в тахионное состояние. Процесс расширения пройдет очень быстро, за пикосекунды субъективного времени. Тахионной стабильности хватит, чтобы переместить звездолет на световую наносекунду – то есть на тридцать сантиметров. Одноразовые датчики уже находятся снаружи корабля, за предполагаемой областью поля, и готовы зарегистрировать перемещение. Конечно, треть метра кажется сущей малостью, но ведь процедуры расширения и тахионного скачка можно повторить сколько угодно раз. Самое важное и трудное – суметь хотя бы единожды, дальнейшее уже дело техники.
Скади разрешила расширить зону поля и перевела свои имплантаты в состояние максимально ускоренного мышления. Обычное движение на борту стало едва заметным статичным фоном, безумное вращение аппаратуры на корме замедлилось, стало различимо гипнотическое, приковывающее взгляд движение отдельных частей. Скади внимательно обследовала свой разум, отметила нервность, нетерпение, подспудный страх перед ошибкой. Вспомнились слова волка о том, что лишь очень немногие органические сущности двигались быстрее света. В других обстоятельствах она восприняла бы эти слова как предостережение, но ведь он, по сути, подталкивал, провоцировал ее на попытку. И по-настоящему помог в расшифровке информации, поступившей от «Пролога». Без волка это едва ли бы удалось. Должно быть, он не хотел погибать. Хотя, возможно, лишь наслаждался замешательством Скади, вовсе не заботясь о самосохранении.
Но теперь уже не важно. Процесс начался. Движущиеся детали машины изменили состояние поля вблизи зоны измененного вакуума, возмущая осторожно и продуманно ее границу, подталкивая к расширению. Зона начала осциллировать, мгновенно расширяться, опадать снова. Размеры менялись на порядки – но все же слишком медленно.
Скади быстро поняла: что-то пошло не так. Поле должно было расшириться во временных масштабах, находящихся за пределами человеческого восприятия, пусть даже и ускоренного. Зона не объяла весь корабль, но раздулась лишь до размеров грейпфрута, зависла среди крутящегося мельтешения на корме, непонятная, страшная. Скади лихорадочно взмолилась: пусть, пусть оно схлопнется до микрона, до искорки в бактерию величиной – но ведь поле, скорее, расширится неконтролируемым образом. Моленка ведь предсказывала нестабильность…