Ковчег Спасения
Шрифт:
Клавейн посмотрел на свой пояс и отстегнул крепление с маломощным бозонным пистолетом, которым лишний раз старался не пользоваться, и сделал движение, чтобы положить его на лед. Резким неуловимым движением Производитель Работ выхватил оружие у него из рук и швырнул куда-то в темноту. Клавейн проследил взглядом, как тот, вертясь, удаляется куда-то со скоростью, явно превышающей вторую космическую. Скейд и Ремонтуа последовали примеру Клавейна, и их пистолеты постигла та же участь. После этого Производитель Работ развернулся — его многочисленные конечности исполнили замысловатое па — и протиснулся обратно в отверстие.
(Идем. Он не очень любит посетителей и становится раздражительным, когда те задерживаются надолго.)
(Значит,
«Что за чертовщина, Скейд?»
(Этот слуга, конечно, немного умнее, чем норм… это тебя беспокоит?)
Клавейн последовал за ней в отверстие, а затем в туннель. Теперь приходилось не столько шагать, сколько скользить, касаясь руками ледяных стен. Проход напоминал глотку. Клавейн не мог отделаться от чувства, что конфискованная кобура по-прежнему висит на поясе. Без оружия он чувствовал себя голым. Клавейн ощупал поясник скафандра, но не нашел там ничего, что могло бы послужить оружием, если роботу вздумается выразить протест по поводу их появления. Несколько скоб и миниатюрных зажимов, пара сигнальных маячков, традиционный тубус со скрепляющим спреем… Правда, баллончик вкупе с распылителем отдаленно напоминал пистолет длиной в несколько сантиметров. Однако здесь было и настоящее оружие — пьезо-нож с коротким лезвием. Такая штука вполне могла проткнуть скафандр… только против армированной машины или даже против хорошо тренированного противника она была совершенно бесполезна.
«Ты чертовски хорошо знаешь, что меня беспокоит. В мое сознание вторгалась машина… Такого со мной никогда не случалось. Тем более таким варварским способом…»
(Ему просто надо было знать, что нам можно доверять.)
Во время траления Клавейн все время чувствовал острый металлический привкус искусственного разума.
«И насколько умен этот экземпляр? Узкоспециализированный интеллект?»
(Выше. Достаточно разумен, чтобы говорить, как минимум, об альфа-уровне. Только не надо излучать на меня свой праведный гнев. Тебе уже доводилось доверяться машинам, которые почти так же разумны, как ты сам.)
«Я успел пересмотреть свое мнение по этому поводу».
(Этот старый служака действительно тебя напугал?)
«Напугал? Нет. Все, что я чувствую, Скейд — это сожаление. Сожаление по поводу того, что ты позволила роботу стать разумным и в то же время заставляешь его оставаться твоим рабом. Я думаю, это не совсем то, во что мы верили».
Он почувствовал присутствие Ремонтуа.
(Я согласен с Клавейном. До сих пор мы обходились без разумных машин, Скейд. Не потому, что боялись их, а потому, что знаем: разумное существо должно само выбирать свою судьбу. Однако слуга не имеет свободной воли, не так ли? Он — просто разум. Одно без другого — пародия. Дело закончится как минимум войной.)
Где-то впереди замерцал бледно-сиреневый свет, и на стенах туннеля проступил причудливый естественный узор. На фоне источника света Клавейн увидел темную фигуру веретенообразного слуги. Возможно, робот подслушивал их спор о представителях машинного интеллекта.
(Мне жаль, что приходится так поступать. Но у нас нет другого выбора. Нам нужны умные слуги.)
(Тогда скажи «рабы»), — настаивал Ремонтуа.
(Отчаянные времена требуют отчаянных мер.)
Клавейн вгляделся в бледное зарево, которое понемногу стало пурпурным.
«Отчаянные? Я думал, мы просто собираемся вернуть вещь, которую у нас украли».
Производитель Работ провел их во внутреннее пространство кометы и пригласил войти в маленький безвоздушный блистер, похожий на пузырек во внутренней стенке туннеля. Скейд, Ремонтуа и Клавейн закрепились ремнями на раме из жесткого сплава. Пузырек был абсолютно герметичен и отделен от основной камеры. Внутри поддерживался вакуум такой чистоты, что даже испарения, которые просачивались из скафандров, вызвали заметные изменения его параметров.
Клавейн
Потом Клавейн обратил внимание на то, что создавало повод для этой лихорадки. Он был потрясен. Не тем, что это были корабли — и даже не тем, что эти корабли относились к межзвездному классу. Нет, просто он ожидал увидеть наполовину собранные пустые корпуса, и теперь не верил своим глазам. Корабли были почти готовы к полету. Двенадцать субсветовиков выстроились бок о бок, наполовину загороженные геодезически поддерживаемыми стапелями. [26] Полностью идентичные друг другу, гладкие, черные, они напоминали то ли торпеды, то ли китов на мели, а на корме в разные стороны торчали стойки и гондолы для знаменитых Двигателей Конджойнеров. Даже без каких-либо визуальных ориентиров Клавейн понял, что длина любого из крейсеров составляет, по крайней мере, три, а то и четыре километра. А значит, они намного больше той же «Ночной Тени».
26
Крепления для корабля, способные поддерживать строго горизонтальное или вертикальное положение. (Прим. перев.)
Скейд улыбнулась, заметив его реакцию.
(Впечатляет?)
«Еще бы».
(Теперь ты понимаешь, почему Производителя Работ так пугает риск непреднамеренного выстрела или даже перегрузки электростанции? Конечно, тебе интересно узнать, почему мы снова начали их строить?)
«Ясное дело. Это как-то связано с Волками?»
(Может быть, тебе стоит поделиться своими догадками по поводу причин прекращения строительства?)
«Боюсь, мне такой любезности никто не оказал».
(Ты же такой сообразительный. Я уверена, у тебя уже есть несколько собственных теорий.)
В какой-то момент Клавейн собирался ответить, что никогда не интересовался этим вопросом. И вообще, решение об остановке выпуска субсветовиков приняли, когда он находился в Глубоком космосе, а к моменту возвращения экспедиции стало свершившемся фактом. Наконец, ему прежде всего надо было заботиться о том, чтобы его сторонники победили в войне, а на прочее просто не оставалось времени.
Но это было ложью. Потому что эта проблема всегда занимала Клайвена.
«Обычно принято считать, что мы сделали это по соображениям экономического эгоизма. Или боялись, что двигатели попадут в руки каких-нибудь отбросов общества или тех же Ультра. Обнаружилась какая-то неустранимая погрешность конструкции, из-за которой двигатель мог неожиданно взорваться без всякой причины».