Ковчег. Исчезновения — 1.

Сухачевский Вадим Вольфович

— Однако на чем бишь мы прервали наш разговор? — прожевав капусту, обратился Велизарий к Нине.

— Что-то я не припомню, чтобы я с вами о чем-нибудь… — сказала она, однако любитель квашеной капусты перебил ее:

— Ну, со мной, не со мной — это неважно. Ибо…

— Ибо: le roi est mort. Vive le roi! [Король умер. Да здравствует король! (фр.)]— вклинился Диспетчер, или как бишь там его нынче следовало величать.

— Точно так же, как: l’impereur est mort. Vive l’imereur! [Император умер. Да здравствует император! (фр.)]— поддержал его Велизарий. И прикрикнул на копошившихся над мешками горбунов: — Эй, долго еще вы там возиться будете?

Лишь теперь по форме этих мешков Еремеев понял, что в них. Точнее, кто в них.

Один из убогих разогнул спину, насколько это ему позволил горб:

— Уже всё, ваше королевское! Прикажете уносить?

Новоиспеченный монарх, не снизойдя до слов, сделал лишь повелительный жест рукой. Уродцы взвалили мешки к себе на горбы и торопливо понесли их из залы.

Лишь после того, как горбатая похоронная команда исчезла, новый король величественно изрек:

— Да простятся им их грехи. Пусть упокоятся с миром.

— Кунаш анабарык, — не менее величественно прибавил император.

На какое-то время в зале воцарилось безмолвие, были слышны только удаляющиеся шаги горбунов, куда-то уносивших по подземному коридору свой скорбный груз. Когда и звуки шагов этих перестали доноситься, король снова нарушил тишину, произнеся:

— Да, великие были грешники… Впрочем, как говорят, de mortuis aut bene, aut nihil [О мертвых либо хорошо, либо ничего (лат.)]. — И уже вполне деловитым тоном, обращаясь к Нине, продолжал: — Однако подобные вещи не должны слишком надолго отвлекать нас от насущных дел. Не время для праздности, ибо…

— Ибо otia dant vitia [Праздность рождает пороки (лат.)]! — вставил император. — Ышиндур ырбанала!

— Именно так, — кивнул король и перевел взгляд на Нину. — Посему вернемся-ка к заботам мирским. Я хочу, дитя, чтобы ты кое-что сделала для нас. Я имею в виду что-то более или менее ощутимое, а не эти пустяки, — он махнул рукой в сторону включенного монитора. — Это у старичков наших покойных из-за подобных мелочей глаза разгорались. Жадны, ох, жадны были покойнички, что тут и говорить! Жадность совсем разум застила, потому зачастую дальше собственного носа не заглядывали. А без нее-то, без заглядки в будущее, всегда рискуешь плохо кончить, и судьба наших покойничков — тому самый наглядный пример. Не для больших дел были рождены, им бы только мелочишки побольше.

Нина спросила:

— Вы, надо, видимо, так понимать, рождены для несравнимо больших дел?

— Почему бы нет, почему бы нет? — размаслилась в улыбке свинячья физиономия короля.

— И чего же вы от меня хотите? — спросила Нина. — Если это (она указала на экран) для вас мелочишка, то какова же мера ваших запросов? Хотелось бы — в численном выражении.

Король посерьезнел.

— Ах, дитя мое, — сказал он, — не все, далеко не все выражается скупым языком чисел. У старичков наших приснопамятных ох-ох-ох сколько было припасено, такого и числа сразу не выговоришь, — а позволю себе спросить — сильно им все это поможет там, куда они полчаса назад отбыли? Это я к тому, что сколько бы ни было запасено в наших кладовых, а случись опять потоп или что-нибудь вроде того — и так ли уж велика будет цена всему накопленному? Вот о чем, по-моему, в первую очередь надо бы нынче думать! Если не подумаем, то нехватку дальнозоркости подданные нам не простят, так же, как покойникам не была прощена их близорукость. Да, да, именно их близорукость и стала причиной того, что свершилось с ними! Наши подданные заслуживают более прозорливых монархов, жизнью, полной трудов и лишений, они выстрадали для себя такое право!.. Анабарык? — обратился он к императору.

— Анабарык! — подтвердил тот.

— Но теперь я уже не понимаю… — вмешалась Нина. — Не сомневаюсь, что ваши предшественники как раз и намеревались вести разговор о спасении на "Ковчеге", иначе зачем я бы им понадобилась? Думаю, и сокровища свои они надеялись там разместить. Или я ошибаюсь?

Физиономия короля снова сморщилась в улыбке.

— Нет, не ошибаешься, дитя, — сказал он, — все ты верно поняла своей умненькой головкой. О том они и помышляли, наши старички — как бы им со своим золотишком проникнуть на "Ковчег", подобно нашему пращуру Огу. Кое-кого из подданных они, думаю, также собирались захватить с собой — должен же был кто-то возрождать их царства по окончании бедствия. Уверен, даже для тебя нашлось бы местечко: твоя головка им бы весьма, весьма пригодилась. В сущности, мы с императором хотим того же самого… Однако же имеется и некоторое отличие…

— Какое же? — поинтересовалась Нина.

— О, оно заключается всего лишь в одном слове, однако слово это в данном случае является ключевым. Я сказал: проникнуть на "Ковчег" — вот чего хотели наши старички. Проникнуть, пробраться, просочиться… Тут можно подобрать множество сходных слов… В общем, полностью повторить то, что некогда проделал предок наш, рефаим Ог Первый. Однако спросим себя — чего же достиг после своего чудесного спасения наш досточтимый предок? Что досталось ему после того, как потомство Ноя снова триумфально заселило землю? Что досталось ему, бедному Огу, и его семье, спасшейся вместе с ним? Хлад и тьма подземелий, кротовые норы, гнилостный смрад пещер… И — нищета! Голод и вечная зловонная нищета, — вот что досталось им, несчастным, проникнувшим на тот, на Ноев, ковчег… Согласись, дитя, было бы весьма нелепо, если бы мы повторили ошибку нашего, как оказалось, не слишком-то разумного пращура. И мы ее не повторим! Ышанабук?

— Ына Ышанабук! — решительно подтвердил император.

— Именно так, дитя, — снова обращаясь к Нине, сказал король. — Ына ышанабук: ни в коем случае не повторим! И при твоей смышлености, ты, надеюсь, догадываешься, не так ли, к чему я клоню?

— Тоже мне загадка, — спокойно отозвалась Нина. — Вы хотите стать не пассажирами, а хозяевами "Ковчега". Кстати, я ожидала, что ваши предшественники именно с этого и начнут.

— Что ж, — ухмыльнулся король, — даже тебя они ввели в заблуждение — ты думала о них намного лучше, чем они того заслуживали. Пришлось, как видишь, поправить ситуацию, чтобы восторжествовала справедливость и на этих тронах восседали те, кому должно на них восседать. Но суть не в том. Главное, — честь тебе и хвала, — ты совершенно верно определила намеченную цель. И поскольку ты с самого начала догадывалась о ней, то мне почему-то думается, что ты могла бы измыслить и какой-нибудь план по ее осуществлению. Быть может, что-то дельное уже промелькнуло в твоей сообразительной головке?

— Да, ну и аппетит у вас, как я посмотрю!.. — произнесла Нина. — Сначала вы желаете заполучить во владение "Ковчег", а потом, стало быть, по окончании бедствия — и весь этот мир…

— Заметь, однако, — вставил король, — что некоторой, хотя и невидимой, но вполне изрядной долей этого мира мы и нынче владеем. И кто осмелится сказать, что мы плохо распоряжаемся своей сиротской долей? Во всяком случае, ни погромов, ни революций, ни мировых войн за все шесть тысяч лет ни разу не случалось в наших владениях. Или ты полагаешь, быть может, что та власть, которая все эти века была на виду, справедливее относилась к своим подданным, действовала лишь только им во благо? Быть может, считаешь — они сейчас там, на "Ковчеге", пекутся об их судьбе, что находящихся на этом "Ковчеге" больно заботит, к примеру, твое спасение?

Нина покачала головой:

— Нет, я давно уже вышла из детсадовского возраста, поэтому, разумеется, не думаю о них так хорошо.

Свинорылый подхватил:

— Вот видишь! Так почему же ты должна думать о них?! А вот вступить в союз с нами — для тебя все резоны! Обещаю — коли нам поможешь, тебя ждет на "Ковчеге" лучшее место. Твоим друзьям тоже дадим по местечку, это не проблема. Ну а по окончании бедствия тебя ждет судьба, о какой мало кто мог бы и мечтать! Ты вполне подходишь на роль премьер-министра и министра финансов обоих наших царств, — как тебе нравится такая перспектива? Мы с императором уже обсудили этот вопрос и пришли к полному согласию на сей счет!.. Конечно, все это лишь в том случае, если у тебя в самом деле родится какой-либо путный план по овладению "Ковчегом"… Впрочем, он у тебя наверняка уже имеется, я это по твоему умненькому личику вижу. Я ведь угадал? Говори же, девочка, не томи! — И, поскольку она молчала, взвизгнул, потеряв терпение: — Ну, говори же ты наконец, проклятая девчонка!