Ковчег
Шрифт:
Рок-н-ролл – страшный наркотик. Он открывает дверь в мир, которого на самом деле не существует. Может быть, однажды наступит время, которое ты, как через окно с грязным стеклом, можешь разглядеть со сцены – я не знаю. Все, что ты можешь – принимать новую дозу. Раз за разом. Бесконечно.
Из текста «Ladder»
Люди бегут вверх или внизЛестница только однаА мы сидим на ступеняхКурим и смотрим в грязные окна [2]2
Пер. автора
Максим Holler, хозяин «Holly Holler»
Я думал, «дигризы» просуществуют не дольше месяца. Сколько я повидал таких за два года… Но эти меня удивили. Они давали концерты чуть ли не каждую неделю. И каждый раз приносили что-то новое. Они не сдувались.
Камиль Шарипов, лидер-гитарист «10 Дигризли»
Я неслабо ошибся, когда решил, что все обойдется одним концертом, это факт. Но главное, я неслабо ошибся в самом себе.
Мне понравилось! Мне нравилось стоять на сцене и рубить рок-н-ролл перед толпой потных и в основном нетрезвых нефоров. Это было круто. Тебе как будто закачивали жидкое пламя прямо под кожу. Не помню, когда я это понял, но в какой-то момент стало ясно – диванным гитаристом мне уже не быть никогда. Я либо буду стоять на сцене, либо не прикоснусь к гитаре вообще. Это трудно объяснить тем, кто не ловил со сцены фидбэка зала. К тому же, не забывайте – я был всего лишь старшеклассником, а рок-н-ролл держится на юношеском максимализме, как политика на вранье.
И еще. Я чувствовал, что мы становились лучше. Не потому что учились или работали над техникой. Просто мы так много играли, что это получалось само собой. Мы срастались. Могу уверенно сказать, что к моменту распада «10 Дигризли» была одной из самых сыгранных рок-групп города. А, кроме того, нам уже было мало рубилова. Я начал придумывать более сложные партии, да и в целом группа становилась техничнее. У нас появилась мелодия.
Ольга «Линда» Новикова, одноклассница Ноя, завсегдатай «Holly Holler»
Я не сразу это заметила. Они же постоянно были перед глазами, причем и в клубе, и в школе. Я частенько заглядывала к ним в зал. Это как с родными детьми – ты не замечаешь, как они растут. А потом кто-нибудь приходит и говорит, какой большой у тебя сын. И ты вдруг понимаешь, что так оно и есть, а ты и не заметила.
Однажды во время концерта «дигризов» кто-то из непостоянных тусовщиков «Холеры» сказал: «Черт, а они крутые». И вдруг я поняла, да, блин, они крутые. Стали крутыми. Каждую неделю слушала, а поняла только под конец. Они стали реально крутой бандой, пожалуй, по уровню с ними мог сравниться только «Kwon».
Игорь «Решето» Решетников
Я появился в «Холере» незадолго до ее закрытия. И в первый же день услышал «дигризов». Они играли что-то вроде тяжелого скоростного блюз-рока, а местами сваливались в откровенное сайко. Не уверен, что знал тогда это слово… Не важно. Это было круто, потому что, если честно, я тогда ничего подобного не слышал. И еще они были громкими как черти. Не знаю, как их выдерживала аппаратура. Парни давали реального жара.
Глеб Боровков, барабанщик «10 Дигризли»
Мы не стали самой популярной бандой города. Но свои фанаты у нас были. Это факт.
Ной, из интервью «Moscow News Россия»
Со временем понимаешь, что все так или иначе логично. Может быть, неприятно или болезненно… да, но у жизни своя логика, и все происходит именно согласно ей.
Ольга «Линда» Новикова, одноклассница Ноя, завсегдатай «Holly Holler»
Они еще не выросли из «Холеры», но этот момент приближался. Вот тогда-то все и посыпалось. У всех нас, но у них это было… Как будто Бог услышал про их планы и рассмеялся прямо в лицо, понимаешь?
Со всем этим рок-н-роллом мы совсем забросили учебу. До сих пор не знаю, как мне удалось сдать выпускные экзамены. Я тогда, если честно, плевать хотела на все это. Потом – лето. Многие разъехались. Начался мертвый сезон. «Холера» закрылась, официально на ремонт.
Репетировать в школе летом не разрешили. «Дигризы» изнывали от безделья. В основном пили.
В общем, как-то Ной подумал, а не пора ли им записать альбом? У них было уже много песен. А у Луча были то ли родственники, то ли просто знакомые на городском радио, где была нужная аппаратура. Короче, насколько я помню ту историю, Ной с Лучом двинули прямо на радио. И там ответили, что нет проблем, только работать придется по ночам, потому что днем аппаратура занята.
Они выцепили меня, и мы уже втроем пошли искать Каму и Борова, которые ни о чем еще не знали. Мы шли и смеялись, и представляли, как они встанут на уши от радости, а потом мы затаримся на последние деньги портвейном и как следует отметим.
Это был последний радостный момент для «дигризов». Когда мы их нашли, Боров сказал, что уезжает учиться в Ленинград. А Кама вместе с родителями решили осенью переезжать куда-то на Север.
Камиль Шарипов, лидер-гитарист «10 Дигризли»
Мои родители работали на заводе по производству строительных кранов. Им почти год не платили зарплату. Мы питались только с огорода, даже на хлеб не хватало. Целый год я курил за счет пацанов из «10 Дигризли», пил за их счет, иногда даже ел. В этом возрасте такие вещи не особенно парят, но целый год – это слишком. И все-таки, когда родители сказали мне, что мы переезжаем… Мне показалось, что жизнь кончилась. В каком-то смысле так и было. Конечно, потом она началась снова. Но это была уже другая жизнь. Я не виню родителей, они поступили так, как было необходимо… Но на этом мой рок-н-ролл кончился.
Глеб Боровков, барабанщик «10 Дигризли»
Если честно, я узнал об этом не в тот день, а на неделю раньше. Как-то все не получалось сказать пацанам. Черт… На самом деле я дико трусил, потому что не представлял, как сказать такое.
Петр Лучинин, басист «10 Дигризли»
Я не особенно горю желанием вспоминать тот день. Серьезно. Мы шли счастливые с радио, и от нас шарахались добропорядочные граждане. То есть все правильно, плюс хорошие новости, так? И вдруг такое…