Козельск - Могу-болгусун
Шрифт:
болото под Великим Новгородом, старому воину было трудно справляться с новым
жеребцом, норовящим пуститься вскачь. Он был еще молод, этот жеребец, принесенный, как и его предшественник, той же кобылицей.
Джихангир прислушался к голосу наставника, стараясь уловить в нем
нотки, по которым можно было бы сделать вывод о его отношении к нему, но тот
прозвучал как обычно.
– От Гуюк-хана, этого чулуна, каменного недоноска, второй день нет
вестей, хотя нас разделяет расстояние
могло случиться? – вопросительно проговорил он. – Батыров, подобных воинам
Евпата Калывырата, мы давно не встречали, если не считать одиночек, жалящих
наше войско комариными укусами.
– Ты прав, саин-хан, время Кудейара и Евпата Калывырата, могущих
собрать под своим началом тысячи храбрых батыров, прошло. Страна урусутов
поставлена на колени, мы предоставили этим харакунам право платить нам дань, чтобы они могли жить спокойно и продолжать свой род для того, чтобы новые
поколения урусутов работали на поколения монголов, грядущих нам на смену, избранных на вселенский престол богом Сульдэ, – Непобедимый высморкался в
рукав шубы, затем перевел дыхание и сообщил. – Я послал к Гуюк-хану десять
кешиктенов-гвардейцев, чтобы они разведали обстановку вокруг его отрядов и
привезли от него объяснения за задержку сведений о их продвижении.
Джихангир молча выслушал речь великого стратега, которому доверял
больше всех, он подумал о том, что время не властно над израненным, изможденном болезнями и возрастом, старым полководцем, который даже в
мелочах остается верным принципам – опережать события на один конский
переход. Затем едва заметно наклонил шлем вперед. Этого было достаточно, чтобы Субудай укоротил повод коня и стал быстро отставать от молодого
повелителя. “Дзе, дзе”, – одобрительно ворчал он про себя, соглашаясь с
поведением саин-хана, достойным поведения кагана всех монгол. Точно так-же
он говорил “да”, когда курултай назначал его джихангиром.
Огромное войско Бату-хана, числом более двухсот тысяч воинов, шло по
землям урусутов с северо-запада на юго-восток наподобие растопыренных
пальцев одной руки. Таким-же порядком оно надвинулось на их страну в начале
похода. Сосчитать все войско было невозможно, потому что многочисленные
отряды кипчаков, присоединившихся к походу, никто не учитывал, к тому же, воины теперь гнали перед собой толпы хашаров – пленных, предоставляя им
право самим добывать корм. Или поедать трупы соплеменников, павших от ран и
от голода. Разделение на отряды применялось монголами со времен Священного
Воителя, оно позволяло во первых, охватывать большие пространства, нежели
когда войско двигалось одной дорогой, во вторых, грабить не тронутые еще
поселения,
воинам и коням, не мешая друг другу. А кормов снова не хватало даже при
таком раздроблении войска, и воины стали прибегать к испытанному способу
насыщения, они надрезали у заводного коня яремную жилу на ноге и пили теплую
кровь до тех пор, пока голод не отступал, стараясь не взять лишнего, чтобы
животное могло двигаться и исполнять какую-то работу. Монгольские же
неприхотливые лошади сами разрывали копытами снег и поедали зубами, росшими
вперед, прошлогоднюю траву. К тому же, за отрядами тащились обозы с
награбленным за время войны добром, замедляя продвижение. Всех воинов в
начале похода было около трехсот тысяч, они представляли из себя
разноплеменных представителей кочевых народов. Кипчаки сразу откликнулись на
призыв, брошенный им завоевателями, ободравшими их до нитки, но обещавшими в
стране урусутов золотые горы. Они приехали на лошадях и пришли пешком со
всех концов огромной империи чингизидов, и стали лагерем вокруг Сыгнака, столицы Джучиева улуса на реке Сейхун – Сыр-Дарье, огромной вотчины отца
Бату-хана, охватывавшей территорию до реки Джейхун – Аму-Дарьи, и даже
дальше, до великой сибирской реки Улуг-Кем. Люди мечтали разбогатеть, чтобы
по возвращении домой стать баями и ханами, и повелевать харакунами так-же, как баи всю жизнь погоняли ими. Только тогда курултай, собравшийся в столице
империи Каракоруме, принял решение дойти многим полкам до последнего моря и
осуществить мечту Великого Потрясателя Вселенной, имя которого после его
смерти нельзя было произносить. Несметные орды разделились на части, одна во
главе с Шейбани-ханом пошла на северо-запад, а вторая, большая, строго на
запад через “Ворота народов” между южных отрогов Уральских гор и побережьем
Каспийского моря, путем, известным с незапамятных времен. Но многие из
кипчаков погибли при взятии урусутских городов, ни один из которых не сдался
добровольно на милость победителя, а многие умерли от болезней. Теперь же
путь стал свободным, потому что северо-западная Русь была покорена, она была
разграблена и поставлена на колени с невиданной до нашествия орды
жестокостью, которую не применяли к мирному населению во время набегов даже
хазары и половцы. Города были сровняны с землей, жители, оказавшие
сопротивление завоевателям, перебиты, мастеровые люди и молодые женщины
угнаны в плен, детей, достающих макушкой до оси колеса степной повозки, монголы брали за ноги и били головой о стены домов, о бревна и о камни. Это