Козельск - Могу-болгусун
Шрифт:
шатра на ковер для высоких гостей, возле которого стоял, хотя саин-хан не
сказал бы ему ничего. Субудаю понравилось заключительное слово по поводу
судьбы джагуна, которое подтвердило в очередной раз, что ставка его и всего
курултая на внука Священного Воителя, а не на одного из пятерых его сыновей, оказалась правильной. На глазах у старого полководца наливался силой и умом
новый каган всех монгол.
– А если твой непобедимый хан не возьмет эту крошечную крепость в два
дня, я пошлю гонцов в Каракорум, чтобы курултай отозвал его из похода как
можно скорее, – добавил саин-хан и махнул рукой, чтобы сотника увели.
– Ослепительный, яшасын! – крикнул тот, заворачивая голову в тюрбане
между плечами стражников. – Пусть бог Тенгрэ продлит твои дни до
бесконесности...
Полог откинулся и сразу плотная ткань закрыла вход. Снаружи донеслись
возбужденные голоса, это кебтегулы определяли осужденного в руки палача, место которого было рядом с шатром. Затем отверстие входа окрасилось вновь
красными отсветами от костров, стражники со склоненными головами поспешили
занять места за спинкой трона.
– Саин-хан, твой брат Шейбани с другими царевичами скоро должен
подъехать на большой совет, – напомнил джихангиру Субудай-багатур, он
опустился наконец-то на ковер и поджал под себя ноги. Из впалой груди
вырвался вздох облегчения, после чего он продолжил. – Нам нужно продумать
все до мелочей, чтобы не насторожить тайной встречей Гуюк-хана, иначе он
подумает, что против него замышляется заговор и опередит тебя с дурной
вестью в Каракорум.
Бату-хан согласно кивнул, в глазах у него появилась какая-то мысль, которой он тут-же поделился со своим учителем: – Я сейчас же пошлю к нему вестовых с предложением помощи, а если он ее
отвергнет из-за непрниязни ко мне, то вестовые ему объяснят, что решение
принималось совместно с другими царевичами-чингизидами, пусть тогда он
прибудет сюда и послушает их доводы. Это послужит оправданием нашей тайной
встречи с Шейбани-ханом без него, и успокоит в мыслях по поводу заговора, –
джихангир снова подался вперед. – Нам нужно решить множество вопросов по
возвращении войска в орду без потерь, от обоза приходят известия, что там
начали бросать повозки с добром, потому что днем солнце взялось припекать и
колеса стали вязнуть в сыром снегу. По утрам и по вечерам снег схватывается
еще морозами, не давая коням пробиться копытами к прошлогодней траве, а
зерна и сена на всех давно не хватает. Весна в урусутских краях наступила
раньше обычного, если дороги развезет, то мы можем задержаться здесь до тех
пор, пока они не подсохнут. И это будет наш позор.
– Ты прав, мой молодой господин, так-же рассудил бы и твой дед, Великий
Потрясатель Вселенной, да будет ему раем Вечное Синее Небо, – согласился
старый полководец. – Если бы не Тыржик, этот маленький город, под которым
нам пришлось задержаться на четырнадцать дней, войско успело бы перейти по
снегу самые широкие урусутские реки и без потерь оказаться на степных
просторах. А теперь нам придется лишиться большей половины добычи, захваченной воинами, потому что тащиться со всем этим добром по
надвигающемуся к нам с юга половодью будет невозможно.
– Да, это так, – кивнул головой джихангир. – А если мы задержимся и
возле Козелеска, то этот вопрос осложнится еще больше.
– Теперь все зависит от Гуюк-хана и его правой руки Бурундая, – добавил
Субудай-багатур. – От их воинского умения брать крепости без нашей помощи.
Широкое лицо Бату-хана снова стало наливаться дурной кровью, он нервно
подергал щекой:
– Этот выскочка способен только держать нож за пазухой и нападать со
спины, – прошипел он сквозь редкие зубы, вспоминая случай, произошедший в
его шатре перед взятием столицы урусутов Ульдемира, когда был убит в
окрестностях Коломны самый младший из чингизидов Кюлькан, погнавшийся за
отрядом конных урусутов и попавший в их засаду. Тогда вместе с ним были
опущены в могилу живыми, кроме его любимых лошадей, сорок самых красивых
урусутских девушек-девственниц. А Гуюк-хан после этого нашел еще один повод, чтобы обвинить джихангира в гибели царевича, и наброситься на него с
кинжалом в присутствии других чингизидов. Тогда все обошлось без единой
царапины на непримиримых врагах, но этот факт не давал никакого повода для
успокоения. Саин-хан сузил тонкие губы в белую нитку. – Крепость Козелеск
должна быть взята этим хитрым манулом-степным котом, ублажающим себя, как и
царевич Бури, турсуками хорзы и орзы и меняющим женщин по десятку за одну
ночь.
Непобедимый вскинул круглую голову с натянутым на нее собачьим
малахаем, глубокие морщины на его лице собрались в маску полного одобрения
высказанному хозяином шатра, что бывало довольно редко. Он почувствовал
вдруг, что за утверждением о безоговорочном взятии крепости должен
последовать вывод, доступный только людям, одаренным большим умом. А
джихангир продолжал:
– Мы не имеем права оставлять в стране урусутов ни одного города, оказавшего нам сопротивление, не взятого нами и не разрушенного до