Козельск - Могу-болгусун
Шрифт:
зависело все. Ратники тоже не сомневались в надежности крепостных стен и
ворот, но спокойствие жителей городка зависело не только от этого, а и от
умения воеводы распределить силы защитников так, чтобы ни один ворог не смог
объявиться по другую их сторону. Примерно пятнадцать лет назад козельский
князь Мстислав Святославич обнес городок нынешними стенами в три бревна, каждое из которых было в два обхвата, с глубокими рвами под ними. На этом
дело не закончилось, князь понимал, что крепость Козельск находится на
границе Дикого Поля, раскинувшегося между реками Дон, Ока и левыми притоками
Днепра и Десны, где кочуют много племен степняков, охочих до чужого добра.
Поэтому он установил перед рвами надолбы из бревен с заостренными концами, направленными в сторону вражеской конницы, и заставил очистить окрестности
от камней, могущих сгодиться для камнеметательных машин. Старания князя были
замечены и вскоре он был приглашен на черниговский престол, а потом принял
участие в казни десяти послов Чингизхана, и после нее в битве при реке Калке
вместе со смоленским князем Мстислав-Борис Романовичем Старым. Там оба и
погибли с другими князьями и воеводами.
Наконец на возвышение напротив княжеского терема взошли гридни с
хоругвями с ликом Христа, с символом Перуна – колесом о шести спицах, так-же
с факелами, и остановились посередине, расставив ноги, за ними влез по
ступенькам воевода Радыня в шлеме с бармицей и в байдане из плоско
раскованных стальных колец. На ногах были бутурлыки, а руки – в железных
перчатках и в налокотниках. На поясе висел прямой меч в ножнах, украшенных
серебряными пластинами. Это был широкоплечий мужчина лет сорока с удлиненным
лицом, с синими глазами и высокими скулами, с высоким лбом и прямым носом
над резко очерченным большим ртом. Мощную шею прикрывала завитушками до
боков бармицы широкая светлая борода. Он прошел на середину лобного места, обвел внимательным взглядом собравшихся горожан, шум и разговоры пошли на
убыль. Подождав, пока установится полная тишина, Радыня повернулся к княгине
с малолетним сыном и отвесил им низкий поклон, затем поклонился людям на все
четыре стороны и только после этого положил десницу на яблоко меча.
– Исполать тебе, Радыня, – послышались громкие возгласы из народа, окружившего возвышение. – Говори нам свое слово. Воевода огладил ладонью светлые усы и вскинул лопатистую бороду: – Слава тебе, народ козельский, вольные вятичи! Слава на многие лета!
Не единожды на нашу крепость нападал исподволь злой ворог, набегавший из
сухих степей, и всегда он уходил от стен города не солоно хлебавши. Но
сейчас пришла беда больше большего, дети и внуки Чагониза надумали исполнить
его последнюю судьбинную песню – покорить славянские племена и заставить их
платить тугарам дань вечную.
– Вота как, новость дивная! – Объявился на Руси змей-тугарин о трех головах! – Не бывать этому! – заволновались люди от края и до края обеих
площадей. – Как тугары подошли, так и уйдут с пустыми руками, а дань пусть
им платят половцы с куманами, у них там по норам байбаков толстых много.
– Пусть степняки берут дань со степных сродичей хоть жирными сурками, хоть узкоглазыми бабами, нам с ними воду не пить. – С вятичей взятки гладки. Воевода поднял руку, призывая собравшихся к спокойствию: – Я не все поведал, братья, тугары взяли главные русские города за три
месяца, они отходили в степи, когда на пути войску встала как кость в горле
наша крепость. А степнякам надо успеть вернуться в улусы до весеннего
половодья.
– Тогда пускай они нас обойдут и идут дальше своим путем, – крикнул
Вятка, стоявший рядом с возвышением. – Вятичи им дорогу не переходили.
– Дорогу тугарам не переходило ни одно племя русичей, они пришли сюда, чтобы нас воевать, – одернул его воевода. Затем пояснил. – Хан Батыга, начальник войска тугаров, не обошел стороной ни одного поселения наших
братьев-русичей, он пожег их дотла и сровнял с землей, а жителей или посек, или гонит перед собой в полон.
– А нас взять ему кишка будет тонка, – резко взмахнул рукой ратник
Прокуда, здоровенный мужик из посадских. – Мы будем биться не на живот, а на
судьбину.
– Твоя правда, Прокуда, – понеслись восклицания со всех сторон. – Мы
встанем как один, а ворога на стены не пустим.
– Крепость у нас справная, степняки об нее не раз ломали зубы. Воевода снова призвал народ к тишине, видно было, что он знает что-то
такое, до чего не дошли разумом жители небольшого городка.
– Братья-вятичи, поганый Батыга, внук мунгалина Чагониза, собрал войска
триста раз по тьме-тысяче, об этом нам с князюшкой и боярами поведал
куманский купец, частый гость в нашей вотчине. Батыга разделил орду на три
рати и направил их разными путями, чтобы они не мешали друг другу грабить
русичей и кормиться. Они завоевали почти все города северной Руси, дошли до
Игнач-Креста и повернули обратно в степи, потеряв в битвах с русичами многие
тысячи воинов. На нас Батыга двинул под водительством Гуюк-хана и темника
Бурундая левую рать, в которую вошло три или четыре тумена, да еще кипчаки.
Это сорок раз по тьме или в два раза больше, потому как нехристей никто не