Кожеед
Шрифт:
– Я ничего не хочу, - он упрямо мотнул головой.
– Зачем мы здесь?
– Я уже объяснила.
Светлана Юрьевна коснулась пальцами его щеки, и Денис невольно отдернулся от ее ледяных рук.
– Будешь еще по щекам себя лупить, вколю успокоительного, - предупредила она.
– Себе вколите!
Денис с удивлением увидел, как после этой безобидной фразы по лицу следовательницы прошла судорога. Голова Юрьевны дернулась, как у заводной игрушки. Следовательница на миг застыла, затем раз-два-три, начала оживать и двигаться. Словно внутри следовательницы была пружина, которая
– А если по поводу пальца грустишь, то не переживай, – Юрьевна похлопала Дениса по плечу. Он невольно отстранился.
– Девушки любят парней со шрамами. Потом пенсию с государства выбьешь по инвалидности, и живи не хочу.
«Что она несет вообще?!» Денис не мог поверить своим ушам. Но зато злость помогла избавиться от смутного страха.
– Какую, блять, пенсию?! У меня брат погиб! И друзья!
– Соболезную. Правда, соболезную, – сказала она, не прекращая улыбаться.
– Но все равно надо отметить.
Денис отступил на шаг назад.
– Вы о чем?
– Дело раскрыли, нашу группу премируют, а то и наградят. Начальство от твоей истории в восторге. Прямо кипятком писает, да-да. Полицейский ценой собственной жизни спас обреченных на смерть. Шик!
– Я хочу обратно в больницу, - сказал Денис безнадежно.
Следовательница засмеялась.
– Выпьем?
Светлана Юрьевна подошла к древнему, советских времен серванту, открыла стеклянную дверцу. Звякнув стеклом, она достала красивую бутылку виски и два стакана.
– За что? – спросил Денис.
– Не за что, а за кого, - поправила Светлана Юрьевна.
– За всех погибших, светлая имя память. За братика твоего… И за майора юстиции, следователя по особо важным, Николая Евгеньевича Свечникова. Прости, ты его знал как старшего лейтенанта полиции Свечникова. Который спас тебя ценой своей жизни.
Она поставила стаканы на стол. Затем, не спуская с Дениса глаз, разлила виски по стаканам. Протянула ему один.
– Не буду, - сказал Денис.
Светлана Юрьевна подняла брови.
– За брата не выпьешь? – с сарказмом спросила она. Помедлила, покачала головой.
– Ну, ладно, дело твое, конечно…
– Я не знаю, чего вы добиваетесь, но я больше ни слова не скажу.
Светлана Юрьевна отпила глоток из своего стакана, покатала виски на языке и сплюнула в вазу с высохшими цветами. Потом, осмотрев бокал на свет, поднесла его к носу. Медленно вдохнула аромат.
– Знаешь, почему он назвался Кожеедом?
– сказала она, не глядя на Дениса, и сделала маленький глоток. Прикрыла глаза от удовольствия.
«Сука», подумал Денис. У него вдруг затряслись руки от желания удавить эту светловолосую любительницу виски.
– Потому что он ел кожу?
– предположил он с сарказмом.
– И ты туда же? – удивилась Юрьевна. – Да нет, это все газетчики придумали. Не было никакого каннибализма, у Реброва другой профиль.
Она помедлила, допила виски. Налила еще.
– Вот смотри, - сказала она.
– Вообще, кожеед – это крошечный жучок из отряда жесткокрылых. Длиной миллиметр-два. У тебя в квартире их много, только ты их не замечаешь. И здесь их много… – Денис невольно вздрогнул.
– Да-да, можешь поверить. Кожееды есть везде. Вот так же и этот жучок, Ребров ходит рядом – незаметно, бесшумно, внимательно. Пока не проголодается, - следовательница посмотрела на Дениса.
– А потом начинает жрать. И жрет, пока не съедает изнутри все. А ты этого даже не замечаешь. Говорят, даже в Лувре несколько шедевров были выедены изнутри, а смотрители ни о чем не догадывались.
Светлана Юрьевна перелила содержимое стакана Дениса в свой и снова поднесла виски к носу, как опытный сомелье. Делала она это явно не для показухи. Лицо ее разгладилось. «Похоже, ее это успокаивает, подумал Денис. Он припомнил тот момент, когда она начала вести себя как сломанная заводная игрушка… Да уж.
«Что я вообще делаю на этой даче?!»
– Зачем вы мне это рассказываете?
– спросил Денис.
Юрьевна покачала головой.
– Прежде чем начать убивать, Кожеед работал по простой схеме. Общался с человеком и доводил его до самоубийства. Мы проверили его последние места работы…
Отложив стакан в сторону, она достала из ящика стола большой конверт, вынула пачку фотографий. Затем разложила их перед Денисом на столе.
– Сядь, - сказала она.
Денис послушно сел. Ноги почему-то не держали.
С цветной фотографии на него смотрела красивая брюнетка. В стильном красном пальто, губы ярко накрашены. Студентка или офисный работник, подумал Денис. Черт. Девушка на фото улыбалась, словно у нее впереди была целая жизнь, полная приключений и радости.
– Ксения Кузнецова, – постучала Юрьевна пальцем по лицу улыбающейся девушки.
– Друзья отзывались о ней, как о жизнерадостной оптимистке.
– И что?
– Шагнула вниз с балкона. Оказалось, она с нашим Кожеедом постоянно сталкивалась у кулера. Две-три фразы, и оптимист летит навстречу ветру. Вот в чем его сила, а не топором махать.
Светлана Юрьевна серьезно посмотрела на Дениса. Тот не выдержал ее взгляда и отвернулся.
– С меня хватит! – сказал он. Начал подниматься.
Денис попытался встать, но Светлана Юрьевна неожиданно схватила его за здоровую руку, чуть повыше кисти и с силой вывернула. Денис охнул от неожиданности и опять сел на стул. Сила у нее была – неженская, хватка профессиональная и безжалостная.
Она отпустила его руку.
– Ты охерела?! – спросил Денис. Потер руку, запястье ныло.
Светлана Юрьевна проигнорировала его выкрик. Она положила перед Денисом следующую фотографию. При взгляде на нее у него кровь отхлынула от лица, а перед глазами заплясали черные точки.
Это был какой-то подвал. Пятна крови. Два женских тела – изуродованные.
– Лидия Смирнова и Ольга Лактионова. Подруги, - продолжила Юрьевна уже без улыбки.
– Ребров издевался над ними несколько дней. Вколол им мощное обезболивающее. Затем заставил одну из девушек разрезать другой живот и вытащить рукой кишки. А потом оставил их в одной комнате, дожидаться, когда пройдет действие обезболивающего. Как ты считаешь, что произошло раньше? Смирнова умерла от болевого шока или Лактионова сошла с ума от криков подруги?