Козни качка
Шрифт:
Почему он так на меня смотрит?
— Что я такого сказала? — спрашиваю я слабым голосом.
— Левинсон собирается в высшую лигу. Холли никогда не бросит его — он ее золотой билет в WAG (*Wives and Girlfriends — жены и подружи) статус. Все это знают.
Я чувствую, как мой рот опускается вниз и хмурится.
— Я не знаю, что это значит.
— Ты что, не знаешь, что такое WAG? Боже, ты так наивно мила. — Он тычет большим пальцем через плечо в сторону двух девушек, которые только что ушли. — А почему ты думаешь, что эта девчонка Ванесса вся в штанах Левинсона?
— Девушки нарочно беременеют? — Я кажусь потрясенной, потому что действительно потрясена.
— Ты что, никогда не слышала историй о девушках, которые проделывают дырки в презервативах?
— Хм… нет.
— Ну да.
Еще больше еды попадает ему в рот из моего контейнера. Он жует. Я жую.
Мы оба глотаем.
Роуди делает глоток пива, запивая все это, в то время как я делаю глоток своей воды.
Затем:
— Вот как это происходит здесь.
— Это действительно удручает. — Я делаю паузу, пытаясь разглядеть его профиль. — А разве он не надоедает?
— Очень быстро. — Он вонзает вилку в рис. — Как ты думаешь, почему я переехал из этого дома?
— Ты здесь не живешь?
— Нет.
— А почему я подумала, что живешь?
Роуди встает, подходит к краю крыльца, всматривается во двор, хотя за улицей трудно что-либо разглядеть. Он говорит, стоя ко мне спиной, упершись руками в перила.
— Общинная жизнь хороша, когда ты первокурсник или второкурсник, но спортсмены на этой гребаной вечеринке слишком жестки. Случайные люди, болтающиеся здесь все гребаные часы ночи, забавны в течение одной горячей минуты. Шум и… ну, вся эта фигня, которая приходит вместе с жизнью здесь? Не забавна. Больше нет.
Он поворачивается, окидывая меня взглядом с головы до ног — от щиколоток моих коричневых сапог до длинных кончиков блестящих волос, наполовину скрытых под серой зимней шапкой.
— А ты? — Он хочет знать.
— Я тоже здесь не живу.
Ему требуется несколько секунд, чтобы понять мою шутку, но, когда Роуди это делает, его голова откидывается назад, и он смеется, его точеный подбородок и адамово яблоко — абсолютное мужское совершенство.
— Ты настоящая мудрая задница. — Его улыбка теплая, и я замечаю, как он прикусывает нижнюю губу, когда поворачивается обратно к улице.
Громкий смех усиливается, когда дверь в дом снова распахивается, музыка разливается в наш идеальный момент, как токсичные отходы, вместе с небольшой группой студентов.
Пьяная группа спотыкается на лестнице, держась друг за друга, издавая хриплый смех, едва добравшись до земли, не сломав шеи, и добравшись до тротуара, все еще стоя на ногах.
Я почти ожидаю, что некоторые из них начнут ползти.
Роуди хмурится под тусклым светом фонарей на крыльце, его глаза следят за их движениями, настороженно наблюдая за ними.
— Это то самое дерьмо, о котором я говорю.
Я его
— Разве вы, ребята, не попадаетесь все время с этими вечеринками? — спрашиваю я его в ответ.
— Иногда. — Его широкие плечи двигаются вверх и вниз. — Но в основном — нет.
— Каким образом? Я имею в виду, музыка такая громкая.
— Кто вызовет полицию, Скарлетт? Регбисты из соседнего дома? Футболисты с другой стороны улицы? — Он наклоняется ко мне, протягивает свои длинные конечности, тянется, пока не достигает меня, крадет мою бутылку воды.
Жадно глотает её.
Я наблюдаю, как напряженные мускулы его загорелого горла спускают воду вниз, отводя взгляд, только когда он глотает. Сжимает пластиковую бутылку двумя руками.
— Другие команды тоже веселятся, когда у них межсезонье.
— Имеет смысл. А кто бы не хотел? Вы, ребята, много работаете.
Мой взгляд упал на дом через дорогу, тусклые огни сияют в его окнах, но в остальном, никакой активности.
— Тот дом напротив, на который ты смотришь? — спрашивает он. — Там живут десять футболистов.
— Десять!
Как такое может быть? Это крошечное местечко. Я продолжаю изучать черный, как смоль, дом. — Мне кажется, там тихо.
— Потому что половина из них находится в этом доме, вероятно, в хлам. Позже нам придется тащить некоторых из них домой. Другая половина соблюдает комендантский час.
— А ты?
— Что я?
— Что ты за игрок? Нарушитель правил, или ты…
— Играю по правилам? — Пауза. — Ты будешь удивлена, когда узнаешь, Скарлетт, — я улыбаюсь, наслаждаясь звуком моего имени на его губах, — что как капитан команды, я обязан подавать хороший пример остальным членам моей команды, особенно новичкам и начинающим игрокам.
— Звучит благородно.
— Это не только развлечение — это ответственность.
Я изучаю его, пытаясь прочесть выражение его лица, протягиваю ему новую бутылку воды и открываю одну для себя.
— Я никогда не нарушала правила и не лгала об этом.
Он изучает меня в ответ, поднося бутылку ко рту и делая большой глоток.
— Какое именно? — Я хочу знать.
— Я часто нарушал комендантский час, когда был первокурсником — очень часто, — и несколько раз помогал девочкам проникать в отель во время выездных игр. Кстати, мы называем это дорожным сексом. — Наступает долгая пауза, пока он обдумывает свои многочисленные нарушения. — Иногда мы выходим выпить во время сезона, когда нам не положено.
— Не положено? Я думала, что у вас полный произвол.
Покачивание его головы свидетельствует об обратном.
— Нам дают одну ночь в неделю, чтобы выйти.
Только одну?
— Я этого не знала.
— Да, обычно это суббота. — Он делает коробку своими руками, используя свои пальцы, чтобы создать углы. — Видишь ли, если наши тренеры не будут контролировать некоторых ребят, то, черт возьми, они просто не смогут играть на таком уровне. Это как когда учитель выходил из комнаты в начальный школе — полный хаос. Дурная слава, толпы… наркотики, секс, выпивка… это слишком много, чтобы справиться.