Козни качка
Шрифт:
Он криво усмехается, сверкая белыми зубами.
— Гостевая комната?
Он высовывает язык, как будто только что проглотил жука.
Даже делая такое лицо, он хорош собой.
— В гостевой комнате, да?
— Дональд и Ханна Уэйд сказали, что ты можешь спать в моей комнате, если хочешь, чтобы тебя окружали все мои трофеи.
Сердце подскочило к горлу.
— Ты действительно спросил своих родителей, могу ли я приехать?
— Что? Неужели ты думала, что я удивлю их какой-нибудь случайной девушкой,
Его мать просматривала мои фотографии? Боже.
— Кстати, — небрежно добавляет он, — она считает тебя очаровательной.
— Очаровательно, — невозмутимо отвечаю я.
— Она считает тебя очаровательной. Я думаю, ты сексуальна.
— Подожди, ты тоже следишь за мной в социальных сетях? — Как это мне раньше не приходило в голову? Я слежу за ним, но не думала о том, что он следит за мной, и, очевидно, пропустила уведомление.
Я краснею.
Он хмурит брови.
— Я имею в виду… да?
Я качаю головой: вся эта ситуация совершенно нереальна.
— Я все еще думаю, что все это чушь собачья. — Я говорю это медленно, пытаясь убедить себя, но безуспешно.
ГЛАВА 9
ДЕВЯТАЯ ПЯТНИЦА
«Пятница солнца и песка, сисек и бикини».
Роуди
— Ты можешь сделать мне одолжение и не смущать меня перед моим другом? — Я нервно сгибаю пальцы левой руки, привычка, которую я перенял от долгого стояния на поле во время бейсбольных матчей.
— Ты имеешь в виду свою девушку?
— Мама, пожалуйста, не называй ее так, когда она здесь.
— Значит, она не твоя девушка? — Она притворяется невежественной, чтобы помучить меня.
— Да, это так. Просто слышать это… — Делает меня таким идиотом, что я не знаю, что вылетит из моего рта. У меня кружится голова, и то, что Скарлетт здесь, в моем гребаном доме, заставляет меня хотеть бегать кругами по окрестностям, чтобы сжечь эту нервную энергию.
Я нервничаю. Так чертовски возбужден.
— Все в порядке, сынок. Мама клевая.
— Просто… о боже. Это будет мой худший кошмар.
Мама кладет нож, которым режет ананас, на разделочную доску.
— Почему ты так драматизируешь? — она вздыхает, отправляя в рот кусочек фрукта. Жует. — Такой взвинченный, прямо как твой отец.
Я сжимаю губы и делаю глубокий, успокаивающий вдох.
— Мам, просто… успокойся, хорошо? Не начинай планировать нашу свадьбу. Не упоминай о детях. Не спрашивай, какие книги она читает, не
Нехорошо так говорить.
Мама обрывает меня, подняв ладонь.
— Она не читает?
— Да, она любит читать, только не допрашивай ее насчет своих романов, ладно?
Моя мать пишет исторические любовные романы и является полным ботаником, когда дело доходит до чтения.
— А что же она любит читать? — давит она.
— Мама. Если ты поставишь меня в неловкое положение, я больше никогда не приведу ее сюда.
Она выпрямляется, прислонившись к стойке, и возмущенно выгибает спину. Как будто я ее чем-то обидел.
— Ты ранишь мое сердце. — Она прижимает руку к груди, оскорбленная тем, что я даже намекаю ей на то, что они вызывают смущение. — Я не обычная мама, я классная мама.
О, черт возьми.
— Я серьезно. Не делай ту штуку, что ты всегда делаешь, когда рядом девушки…
— Что за штуку? — Она оглядывает кухню, словно ожидая, что кто-то выскочит из одного из шкафов. — Какие девушки?
— Эта штука! — Мои руки машут вокруг, как будто они независимы от моего тела. — Эта штука — дети, свадьбы и все такое.
— Стерлинг Аарон, я даже не знаю эту девушку. Я, конечно, не стала бы говорить о детях в ее присутствии. — Наступает короткая пауза. — Но почему? Она любит детей?
Я так облажался.
— Я просто не хочу, чтобы ты ее пугала.
— Но почему? — Она наклоняется вперед, опершись локтем о стойку, глаза блестят, в них светится живой интерес. — Она тебе действительно нравится? Это серьезно? — Мама осеняет себя крестным знамением. — Я буду вести себя наилучшим образом, обещаю.
Дерьмо. Это тоже не очень хороший знак.
Видите ли, дело в том, что мои родители — особенно моя мать — всегда были чрезмерно вовлечены в то, что касается меня. Как их единственный сын — и тот, кто был атлетически сложен — независимо от того, насколько они были заняты или как часто путешествовали по работе, они всегда были на моих играх.
Слишком много вложено. Чрезмерный энтузиазм. Сверхактивное воображение.
Моя мать автор любовных романов, так что это всегда связано со сферой деятельности — она романтизирует все, что я сделал. Каждая девушка, с которой я встречался, все отношения, которые я никогда не завязывал — все это пища для ее писательства.
Она просто ничего не может с собой поделать.
Это ее работа.
Но это никогда не делало подобное менее раздражающим.
Я вздыхаю, хватая ключи от машины со стойки.
— Я поехал в аэропорт за Скарлетт, а когда вернусь, ты сможешь вести себя прилично? Мы не персонажи одного из твоих романов.
Короткий кивок.
— Конечно, нет.
Она не смотрит мне в глаза.
— Спасибо, мам.
Еще один кусочек ананаса попадает ей в рот.
— Веди машину осторожно и пристегнись.