Козырь Рейха. Дилогия
Шрифт:
– Надеюсь, что в самом скором времени на вашем голубом кресте будут три золотых дубовых листа!
Лангсдорф моментально напрягся – повторное награждение «Максом» отмечалось именно так. Намек кайзера означал только одно – «Фатерланду» предстоял выход в море. Что же, он давно мечтал принять деятельное участие в повторном бою при Доггер-банке. Ведь теперь там не будет напрасной гибели злосчастного «Блюхера», который сейчас, изрыгая черный дым из своих двух труб, шел на Фолкленды, на долгожданную встречу с эскадрой адмирала рейхсграфа фон Шпее.
– Теперь нам следует поговорить об одном немаловажном моменте, – кайзер сам подвел Лангсдорфа к ближнему креслу, легким надавливанием на плечо усадил свежеиспеченного кавалера с двумя крестами
– Молодой граф Лангсдорф погиб в море, а вы, адмирал, на его роль совершенно не подходите, хотя им самим и являетесь. Я выразил вашим родителям личное соболезнование, как и родственникам других неожиданно погибших кадетов, которые служат у вас на «Фатерланде». Поэтому ваше появление в прежнем облике совершенно недопустимо. Прошу правильно меня понять, мой дорогой граф.
– Ваше императорское величество, я, как все мои офицеры, полностью полагаюсь на ваше решение, – Лангсдорф наклонил голову, ожидая услышать волю монарха, тягостную для него.
– Никто из ваших офицеров не будет лишен дворянства, более того, все получат достойные для юнкера поместья. Вам я дарую графство Регенсбах – оно в моем Доме, вымороченное давно. Тем более, по крови и роду связано с Лангсдорфами, потому вы можете пользоваться двойным его названием. Так что, ваше сиятельство, после возвращения из запланированного похода, можете вступить во владение. Все необходимые грамоты вам вскоре передадут. Офицеры и моряки вашего отряда получат новые документы, как только они будут подготовлены. К вернувшимся в рейх подданным не станут задавать ненужные вопросы – соответствующий указ я подписал – и они могут начать жизнь с чистого листа. Что касается прежних времен – гросс-адмирал устроит так, что дальнейшая служба будет проходить с учетом всех полученных ими ранее отличий и заслуг. Они могут свободно выбрать любые земли империи для поселения, им после окончания войны будет оказана вся надлежащая помощь. А теперь о главном…
Кайзер сделал паузу, вновь поднявшись с кресла – в голове Лангсдорфа прозвучали ехидные слова, этот голос был узнаваем, тот самый, что прозвучал в мозгу после прибытия броненосца на рейд Монтевидео в столь далеком и совершенно другом времени.
«Плюшек от начальства вы немало получили, ваше сиятельство, другие могут просто завидовать, причем молча, глотая слюнки. Но сейчас для вас, господин контр-адмирал, начнется самый удивительный момент – раздача слонов и материализация духов!»
Лангсдорф как-то непроизвольно тряхнул головой от беззвучно сказанных ему слов, стараясь прогнать их – и действительно, голос моментально пропал, словно его и не было. Хорошо, что кайзер в этот момент смотрел на гросс-адмирала Тирпица и не заметил такой несколько странной реакции на свои слова. Но когда император снова повернулся к Лангсдорфу, тот уже собрал волю и успел взять себя в руки.
– Так вот, адмирал! С вашей помощью мы должны изменить ход этой неблагополучной для рейха войны. И дело не только в ценности вашего корабля, хотя его значение огромно, а в ваших людях, на чьи знания все очень надеются! Мы должны победить любой ценой, иначе то будущее, о котором вы нам поведали, будет гибельно для Германии!
Командир легкого крейсера «Карлсруэ»
капитан 1-го ранга фон Шенберг
Атлантика
– «Блюхер»! За ним «Росток», мы встретились!
Шенберг с облегчением выдохнул воздух – Адмирал-штаб прекрасно разработал план, штурмана не подвели со счислениями, и, теперь, в обусловленной точке рандеву германские крейсера встретились в ста милях от побережья Бразилии. Там, где не проходили обычные маршруты трампов, да и военные корабли этой латиноамериканской страны появлялись в отдаленных водах крайне редко – флот у нее откровенно убогий, чтобы в нейтральных водах, далеко от родных берегов целыми сутками околачиваться, сжигая в котлах дорогой уголь.
Сам Ройял Нэви не настолько велик, чтобы перекрыть весь океан своими дозорными кораблями, тем более в здешних водах, сильно отдаленных не только от метрополии, но и от вест-индских колоний, где рыскают крейсера кригсмарине. Крайне рискованная затея держать в здешних водах вспомогательные крейсера – огромные пассажирские лайнеры, что использовались в этом качестве, редко выдавали своими машинами более 17 узлов скорости, а потому уйти от германских «городов» не могли априори. Бой на отходе сулил им почти неизбежное поражение.
Опытные комендоры кайзерлихмарине промахов в огромные мишени не делали, а на самих лайнерах была масса топлива для всепожирающего огня. Начиная от деревянной отделки многочисленных кают, до обширных и протяженных палубных настилов, по которым в довоенное время цокали каблучки отдыхающих пассажирок, что укрывались от жгучих лучей тропического солнца белыми шелковыми зонтиками и от скуки немного флиртовали с солидными джентльменами и сеньорами.
Тихоходных «колониальных» крейсеров можно не опасаться. От более сильных кораблей, вооруженных шестидюймовыми пушками, можно легко, не напрягая машины, уйти. А слабые, с артиллерий до 120 мм, сами могли стать легкой добычей для любого броненосного крейсера эскадры Шпее. Даже «города», что и показал «Кенигсберг» расстрелявший английский «Пегасус» у Занзибара. Для «каунти» и «таунов» поход в Южную Атлантику уже представлял авантюру – о существовании быстроходного линейного крейсера в Адмиралтействе давно известно. Шенберг в том не сомневался, ведь корабль, прибывший из будущих времен, демонстративно появился в эстуарии Ла-Платы, заглянув по прихоти контр-адмирала Лангсдорфа в Монтевидео. Видимо, в память того боя, что произошел там…
Вскоре в Лондоне узнают о появлении в здешних водах и «Блюхера» – массивный двухтрубный крейсер, с мощными паровыми машинами, что выдавали скорость на полтора узла больше, чем у его бывшего «Нюрнберга», можно было разглядеть во всей мощи без бинокля. На палубе приветственно размахивали руками немецкие моряки, позабывшие про дисциплину – несомненно, встреча с новым «Карлсруэ», еще совсем недавно бывшим британским крейсером, экипаж обрадовала. Четырех трубный «Росток», собрат погибшего на Карибах крейсера, раскрасился флагами приветствия – по понятным причинам корабли кайзерлихмарине в походе соблюдали строгий режим радиомолчания – преждевременно выдавать свое присутствие в океане было бы верхом преступного легкомыслия.
– Все-таки прислушались к радиограмме нашего адмирала. Как только успели, – задумчиво пробормотал капитан цур зее Шенберг, внимательно разглядывая «Росток», утыкаясь взглядом в массивные коробчатые щиты, из которых торчали толстые стволы мощных 150 мм пушек. Две пары по бортам, между ними двухтрубные торпедные аппараты, одно орудие на баке, а еще два, по линейно-возвышенной схеме установлены на юте. До этого перевооружения данный «город» был чуть сильнее «Нюрнберга» – дюжина 105 мм пушек, установленных по бортам парами. Но теперь замененных 150 мм орудиями, чьи снаряды в два с половиной раза тяжелее. И намного разрушительней подействуют на вражеские корабли по своему эффекту. Потому стычка в море с любым британским «тауном» пойдет на равных, не будет того страшного избиения, что устроил «Сидней» геройскому крейсеру «Эмден». Бортовой залп по весу соразмерен, водоизмещение почти равное, вот только турбины «Ростока» дают на три узла скорости больше, чем любой английский «город», что позволяет ему либо уйти от боя, либо навязать схватку. А ведь для «таунов» первых серий, таких как его нынешний «Карлсруэ», прежде бывший «Глазго», столкновение может оказаться опасным, ведь в бортовом залпе вместо трех бортовых пушек в 6 дюймов (без учета пушек на носу и корме) установлены пусть пять, но более слабых четырехдюймовых.