Крадущийся кот
Шрифт:
— Эта квартира меня обворожила. В смысле, заинтриговала. Вы говорите, ее выбирал Кинселла?
— Да, но мне она тоже понравилась.
Молина оглядывалась вокруг с бесстрастным любопытством Черныша Луи:
— Ни одного прямого угла во всем помещении. Интересно.
— Вам не обязательно сопровождать меня в спальню. Молина наклонилась к ней, понизила свой голос до оттенка горького шоколада и произнесла со зловещей насмешкой:
— Улики!..
Темпл и не предполагала, что лейтенантша умеет так придуриваться.
— Что вы рассчитываете найти в моем будуаре? Думаете, там прячется Колонель Мустард (Персонаж настольной игры и снятого по ней детективного фильма «Улика») с мясницким топором?
Молина пожала плечами. Она не собиралась отступать, и, при ее росте, являла собой непробиваемую стену.
Темпл сердито развернулась и прошагала в спальню, мечтая о том, чтобы взгляд мог убивать, потому что тогда она могла бы оглянуться на свою гостью и нанести роковой удар с помощью злобной гримасы.
Разумеется, сегодня утром она не удосужилась прибраться и заправить постель. И развесить одежду она тоже не могла со своим больным плечом.
— Добро пожаловать в палату для инвалидов. Быстрый взгляд Молины скользнул по обстановке, ничего не упуская, но ни на чем не задерживаясь:
— Где постер?
— В самом темном-претемном уголке моего шкафа! Темпл открыла дверцу — экзотическое дерево из
Южной Америки, Электра говорила, что оно носит поэтическое название: «пурпурное сердце». Вот, кстати, орден, который она заслужила за общение с Молиной — Пурпурное Сердце!
Высокие ряды прозрачных пластиковых коробок с туфлями привлекли внимание Молины:
— Вам пора открывать обувной магазин, — заметила она.
— С чего бы? Я предпочитаю оставить это все себе. — Темпл нырнула в дальний угол шкафа, отодвинув в сторону вешалки, чтобы пробраться сквозь занавес платьев, юбок и блузок. — Вот, пожалуйста. Получите.
Она протянула Молине длинную бумажную трубку. Та развернула один конец и остановилась, как будто собираясь с духом. Темпл поняла, что она никогда не видела Макса живьем. Молина разворачивала бумажное полотно очень осторожно, но в то же время быстро, точно не могла дождаться момента, когда сможет взглянуть на то, что там скрыто. Темпл наблюдала за ее реакцией. Никакой реакции не было. Лицо Молины не выражало абсолютно ничего. Абсолютно. Конечно, только длительные тренировки могли сделать ее реакции такими нечитаемыми.
— Волосы действительно черные, или темно-каштановые? — спросила она.
— Как вороново крыло.
— А глаза действительно такие зеленые?
— Как у кота. И в темноте видит так же. Молина слегка поморщилась:
— Рост? Вес?
— Метр восемьдесят девять. Про вес никогда не спрашивала.
— Какие-нибудь… особые приметы? Родинки, шрамы?
— Я сказала, что это он может видеть в темноте, а не я. Молина склонила голову к плечу, изучая афишу. Ее,
ослепительно-синие глаза скользили по глянцевой бумаге., Она положила постер на кровать, подняла с пола голубой шлепанец на среднем каблуке и прижала верхний край, вторым шлепанцем придавила нижний и отодвинулась, чтобы обозреть плакат целиком.
— Вам не приходит в голову, лейтенант, — спросила Темпл сдавленным голосом, — что мне, может быть, тяжело смотреть на этот постер при таких обстоятельствах?.. Так же тяжело, как разглядывать фотографии преступников у вас в участке, чтобы найти людей, которые на меня напали.
Молина обернулась, взглянула на Темпл и опустила глаза:
— Нет. Простите. — Она вернулась к плакату. — Он весьма… яркая личность, правда?
— Настоящее время. Вы дарите мне надежду, лейтенант. Хотя бы на месть, если не на воссоединение.
— Вы правы, — ответила Молина с отсутствующим видом. — Такого так просто не убьешь. Он хороший фокусник?
— Невероятный. Он никогда не использовал ассистентов. Не любил легкомысленных куколок и не нуждался в том, чтобы кто-то отвлекал публику от его действий.
— И не хотел этого, — уточнила Молина.
— И не хотел. — Хм.
— Вы будете делать копию?
Молина утвердительно тряхнула короткими темными волосами:
— Я послежу, чтобы они вернули его в целости и сохранности.
— Зачем?
Она не повернула головы:
— Вы же хранили его.
— Забыла выбросить.
— Хм, — Молина подняла шлепанцы, позволив бумаге свернуться в трубку, точно тростниковой занавеске на шнуре, и провела указательным пальцем по кусочкам липкой ленты на краях плаката, но ничего не сказала.
— Это все, что вы хотели? — спросила Темпл вызывающе.
— Извините, — Молина быстро взглянула на нее. —
У вас осталось еще что-нибудь?
— Мы так не договаривались, — возразила Темпл, но потом передумала спорить: она зашла уже так далеко, и, к тому же, слишком устала, чтобы сопротивляться. — Только несколько дисков и немного одежды, от которой я еще не успела избавиться.
— Одежда? — Молина вскинула голову, точно охотничья собака, почуявшая след.
— В шкафу. — Темпл сдвинула собственные наряды в сторону и показала в самый угол, где висели несколько разрозненных рубашек, куртка и свитер.
Молина двинулась вперед и стала перебирать вещи. Она достала свитер — шерстяной, толстой вязки, с высоким воротом — и поднесла к окну, чтобы рассмотреть получше.
— Исландский, — объявила она через минуту. Ее голос звучал сухо и уверенно, как будто она была экспертом по производству. Темпл кивнула безо всякого удивления. — Странно для Лас-Вегаса.
— Зимой здесь бывает холодно. К тому же, Макс ездил с гастролями по всей стране — Бостон, Миннеаполис… И даже по всему миру.
— Но оставил свитер. Дорогой. Странно. Это может говорить о том, что… И синий. Синий с бежевым… — Молина так глубоко ушла в свои мысли, что, казалось, задремала над свитером.
— Куча мужчин носит такие цвета, — сказала Темпл, раздраженная тем, что Молина, которая отвергла ее гениальную теорию насчет считалки, столько времени уделяет какому-то забытому свитеру. — Вы когда-нибудь обращали внимание, что мужчины ограничивают свою палитру смертельно скучными тонами и унылыми расцветками?