Крах эпохи Манкурта
Шрифт:
Красивая женщина поднялась, и взоры присутствующих устремились на неё. Демократия поправила волосы и, лучезарно улыбаясь, посмотрела на Прокурора. Под её взглядом тот расцвёл. Он смущённо опустил глаза и принялся вертеть пуговицу на мундире. Убедившись, что чары действуют, адвокатесса, излучая уверенность, томно произнесла:
– Уважаемый Суд! Всё, о чём нам только что поведал представитель обвинения, – она бросила взгляд на Помощника Прокурора, – весьма любопытно с познавательной точки зрения. Но, – тут кокетливо сложила губки, – ни капельки не убедительно с точки зрения юриспруденции. Да простит меня уважаемый оппонент, тем не менее представленные им доводы не доказывают вины моего подзащитного. Конечно, во все времена существует столкновение цивилизаций, ведутся кровопролитные войны, и в том, и в другом случае гибнут люди. Но позвольте вас спросить, – Демократия картинно сложила ладони, – при чём здесь Либерализм? Как раз наоборот! Именно либеральная мысль выступает против насилия, предлагая разрешать споры посредством переговоров. И уж тем более мой подзащитный физически не мог на нашей территории развернуться. Он здесь без году неделю, а вы хотите навесить
Произнеся вызвавшую у Суда улыбку речь, Демократия плавно опустилась на своё место, всем видом выказывая: мол, говорить больше не о чем. Формально она была права. Международный террор трудно связать с либерализмом. Однако на Помощника Прокурора это не подействовало. Он тщательно продумал позицию и всё, о чём говорил, было разминкой. Изюминку седовласый Коммунизм оставил на потом и сейчас, после выступления адвокатессы, понял: она не настолько хороша, как о ней говорят, раз не воспользовалась возможностью обратить некоторые аргументы против него самого. Конечно, он знал и о «красном терроре», и во многих других вопросах был сведущ. Другое дело, что искренне верил в нерушимость коммунистических идеалов и ради своих убеждений был готов на многое.
– Ладно, – подумал про себя Помощник Прокурора, но вслух ничего не сказал, – посмотрим, как ты зашипишь, змея подколодная, когда сдеру с твоего подзащитного его лицемерную шкуру и выставлю на всеобщее обозрение. А после можно и на погост. Видно, пришло время молодых…
Он неторопливо поднялся и насмешливо отвесил адвокатессе поклон. Демократия опустила глаза, выражая признательность. Знак внимания со стороны столь уважаемого специалиста был ей приятен. Помощник Прокурора, проявив учтивость, заговорил как ни в чём не бывало. Будто не заметил выпада адвокатессы, правда, его тон изменился. Теперь голос звучал ровно и доброжелательно. Он не обвинял, а рассуждал, и от этого сказанное становилось только убедительнее:
– Любезная адвокатесса, как всегда, в чём-то права. Вопрос в чём? – с колкости в её адрес начал Коммунизм. – Однако, что касается доказательств вины подсудимого, – их предостаточно. Дабы не быть голословным, предлагаю вспомнить крупнейшую геополитическую катастрофу двадцатого века – крушение СССР! Согласитесь, всё не могло произойти случайно. К этому событию долго готовились, постепенно вбрасывая в информационное пространство «факты» о якобы «преступлениях» советской власти, щедро сдабривая их обещаниями реформ и иными лукавыми посулами. В отличие от молодёжи, я хорошо помню, как глашатаи перестройки восторженно трубили: рыночная экономика спасёт от административной диктатуры, Европа распахнёт нам свои двери! Как печальный итог, – Помощник Прокурора вздохнул, – говоря языком К. Маркса: на нашей территории сменилась общественно-экономическая формация. Страна Советов ушла в небытие, а на её месте сформировалось общество, состоящее из классов с непримиримыми противоречиями. Но вот что любопытно: представители правящих кругов, казалось бы, образованные люди, как наивные юнцы попали в ловушку под названием «разгосударствление собственности». Гениальная пиар-находка «разгосударствление собственности» была тщательно продуманным и блестяще исполненным инструментом разрушения экономики! Населению огромной территории сумели внушить, – в этом месте Коммунизм задал риторический вопрос, – интересно, кто бы это мог сделать? Что существует собственность, никому не принадлежащая. Именно её якобы присвоил фантом под названием «Административная Система» и управляет ею из рук вон плохо. Но благодаря младореформаторам ничейная собственность обретёт хозяев во благо всех трудящихся. Тут же наспех состряпали слоган: «Чем больше богатых, тем богаче общество!» и – понеслось…
Помощник Прокурора сделал паузу и выпил воды. Утолив жажду, вернулся к предмету:
– Однако, уважаемый Суд, факты – вещь упрямая. Говоря строгим юридическим языком, «ничейной» собственности не было. Собственность существовала. Но её название и юридическая форма – общенародная, а не государственная. Она создавалась трудом миллионов советских граждан, работавших за отсроченное вознаграждение – светлое будущее своих детей. Советское государство не владело собственностью, а лишь управляло ею. Подводя итог чудовищному по своим масштабам обману, со всей ответственностью можно утверждать: с началом реформ произошло не разгосударствление собственности, а её огосударствление! Правящий класс завладел общенародной собственностью, которой управляло государство-предшественник, – Советский Союз. Иными словами, присвоил то, что принадлежало всем гражданам Страны Советов. Смею заметить, юридического акта передачи общенародной собственности от государственного образования СССР, равно как и всесоюзного референдума по этому вопросу, не было. Власть имущие попросту присвоили общенародную собственность и тем самым слились с ней. Затем приступили к её дележу. Но, поделив собственность, они были вынуждены поделиться и властью. Таким образом, появилось, как минимум, 90 центров власти собственности: 89 субъектов Федерации и Федеральный центр, не считая олигархических групп, которые не только слились с властью, но и успешно с ней соперничали. Что касалось общенародной собственности, находящейся на территории отколовшихся республик, её участь не менее печальна. Она была разворована местными удельными князьками.
Помощник Прокурора в очередной раз взял паузу. Лет ему было немало, но он по-прежнему держался бодро и сохранял ясность ума. Журналисты, не отрываясь от блокнотов, записывали каждое слово. Даже адвокатессу впечатлило сказанное и, приоткрыв очаровательный ротик, она не сводила глаз с выступавшего. Тем временем Помощник Прокурора продолжил:
– Уважаемый Суд! История знает период развития, когда власть и собственность находились в одних руках. Этот период называется феодализмом. Со всеми вытекающими отсюда последствиями, а именно: безнаказанностью представителей власти и бесправным положением всех остальных. К сожалению, в настоящее время на нашей территории завершено построение неофеодального государства. Из этого обстоятельства вытекает ряд неизбежных следствий. Следствие первое – отказ так называемой «финансовой элиты» от бремени содержания социального, если верить Конституции, государства. Инструментом этой, в лучших советских традициях, уравниловки стал налог на доходы физических лиц. Таким образом, неподъёмная ноша расходов на государство была переложена на плечи терпеливого и законопослушного большинства. Следствие второе – «парад суверенитетов». Он был вызван отнюдь не разделением функций, не передачей полномочий от центра на места, а именно слиянием власти и собственности. Субъекты федерации стали владельцами собственности, и удельные неофеодалы озаботились сохранением теперь уже своей, кровной собственности. Местнический суверенитет стал выше государственного. Сегодня он принял скрытые формы, но мгновенно проявит себя при ослаблении федерального центра, поскольку именно неофеодализм характеризуется правами-привилегиями, разного рода исключениями из общих правил и льготами в пользу отдельных лиц, групп, территорий. Но главное его отличие в том, что называется «кулачным правом». Рейдеры и коллекторы стали обыденным явлением, за которым, как правило, стоят чиновники, – он замолчал, будто задумался.
Судья внимательно слушал, и у него возникло ощущение, что Помощник Прокурора камня на камне не оставит от позиции защиты, поскольку использует тот же приём, к которому прибегает адвокатесса. Несмотря на кажущуюся сдержанность, он придал обвинению эмоциональную окраску, но сделал это гораздо профессиональнее, нежели сторона защиты. Однако касаемо собственности – вопрос особо деликатный и чувствительный, и лучше ему в него не углубляться, а то адвокатесса возьмёт и вспомнит, что произошло после революции семнадцатого года.
В это время Демократия, заворожённо слушая речь, пыталась вычленить из неё моменты, на которые будет опираться в ответном слове. Правда, сказанное было крепко связано логикой, поскольку Помощник Прокурора удачно сочетал юриспруденцию и политологию. Такая смесь оказалась ей не по зубам, и Демократия оглянулась на подзащитного, который сидел ссутулившись, сохраняя на лице подобие улыбки.
Помощник Прокурора, дав возможность усвоить услышанное, произнёс:
– Уважаемый Суд, с вашего позволения продолжу. Итак, четвёртым следствием неофеодализма является неограниченное всевластие чиновничества. К нему как никогда применимо определение К. Маркса: «Государство – это частная собственность бюрократии». Именно по этой причине во власть идут не ради служения, а ради обогащения. Подавляющее большинство «слуг народа» озабочено личной наживой. Чтобы в этом убедиться, достаточно изучить декларации их доходов. Ну а в завершение упомяну пятое следствие – постепенную утрату общенационального сознания. На нашей территории уже выросло поколение, для которого Москва такой же чужой город, как Вашингтон или Париж. Герцен когда-то писал: «В России между государством, представитель которого брит и одет в немецкое платье, и бородатым мужиком, одетым в длинную рубаху, осталась единственная связь – солдат». К сожалению, обрывается и эта связь. Многие не желают служить в армии а, следовательно, в лихую годину не встанут на защиту ставшего для них чужим государства. Вот и не смолкают разговоры о профессиональной армии, о службе по контракту. – Внезапно он возвысил голос: – Главная опасность неофеодализма – в разрушении государственно-правового сознания и подмене его местническим интересом. Неофеодализм намного отвратительнее своего предшественника, так как не стеснён религиозной моралью, традициями, личной и родовой честью. Его апостолы – либералы убеждают общество, что выход – в формировании так называемого среднего класса. Их нельзя упрекнуть в лицемерии, они твердят об этом с самого начала реформ. Странно другое, ими напрочь игнорируется тот факт, что средний класс сформировался в городах, независимых от феодалов. Где свободно развивались ремёсла и где, наряду с нарождающейся буржуазией, складывалось право в его нынешнем понимании. У нас же всё по-прежнему опутано бюрократической сетью и главным препятствием среднего класса является чиновник-неофеодал. Именно поэтому я обвиняю Либерализм в том, что на нашей территории возник и процветает Русский Неофеодализм – бессмысленный и беспощадный…
Помощник Прокурора сел на место. Его ученик, ввиду того что не был предупреждён об особой обстоятельности, с какой учитель подошёл к делу, уважительно посмотрел на мэтра, речь которого зачала в присутствующих осознание вины подсудимого, его полной и безусловной виновности во всех бедах, постигших население территории, где проходил суд над Либерализмом. Такое единодушие стало возможно потому, что многие на деле столкнулись с финансовым расслоением, расколовшим общество на имущих, малоимущих и неимущих.
Однако адвокатесса выступила в своей обычной манере. Не принимая в расчёт впечатление, каковое оказало на аудиторию речь Помощника Прокурора, она твердила о невиновности обвиняемого. Правда, её слова воспринимали настороженно ввиду их легковесности и неубедительности. Публике стала очевидной игра, которую она вела, к тому же ввиду важности процесса и прикованного к нему внимания Демократия нередко переигрывала! Как случилось и в этот раз, когда на взвешенное обвинение ответом последовало кокетство и отсутствие внятных аргументов. Даже Судья, наблюдая за ней, не мог взять в толк, неужели Демократии нечего сказать? Отчего не ссылается на факт, что лёг в основу обвинения? Ведь если рассуждать здраво, вопрос об общенародной собственности не столь однозначен, и его можно по-разному интерпретировать. В особенности, если учесть, что советское государство свергло монархию. А что было до того, пока призрак коммунизма спал, а не маршировал по земному шару? Да и потом, как распорядилась Власть Советов с собственностью царской семьи, промышленников и фабрикантов? Забавно, подумалось Судье, на скамье подсудимых – Либерализм, но экспроприация не его изобретение.