Крах Мишки Мухоркина
Шрифт:
— Тебя что, режут? — лениво сказал Симаков,
— Нет,— растерялся Витька.
— А чего ж ты орёшь?
— Это он так, для порядка,— улыбнулся Ерошкин. Прислонил велосипед к стене и уселся за стол.
— Садись,— сказал он Витьке, указывая на стул.
Тот осторожно присел на самый краешек.
Ерошкин достал авторучку и тонкую записную книжечку.
— Фамилия? — спросил он.
Витька молчал.
— Кунин твоя фамилия,— сказал Ерошкин и что-то записал в своей книжечке.
—
— Не спеши, торопыга,— усмехнулся Ерошкин.— Скоро узнаешь.
— Не понимаю я тебя, Ерошкин,— сказал Симаков.— Вне рабочего времени да ещё в такую жару служебными делами занимаешься.
— А ты не старайся меня понять,— ответил Ерошкин.— А то много будешь знать — в университет не примут.
— Шутник,— проворчал Симаков и достал из стола книгу под названием «Сержант милиции».
Ерошкин достал из стола железный номер и лично прикрепил его к Витькиному велосипеду.
Витька растерянно хлопал глазами, ничего не понимая.
— Вот и всё,— сказал Ерошкин.
— А как же штраф за превышение скорости? — недоверчиво спросил Витька.
— Обойдёшься,— засмеялся Ерошкин.
И он подтолкнул Витьку к выходу.
— Слушай, Ерошкин,— сказал Симаков,— ты что ж, теперь всем мальчишкам со своего участка будешь номера на велосипеды вешать? Может, ты решил, на воспитателя в школу-интернат переквалифицироваться?
— Всё может быть,— ответил Ерошкин.
А Витька мчался на своём новеньком велосипеде. Он слышал, как шуршат шины по асфальту и как чуть слышно позвякивает номер, прикрепленный Ерошкиным.
Возле дома нервно прохаживался папа и никак не мог представить, куда мог провалиться его единственный сын Витька.
Витьки всё не было и не было. И когда папа дошёл до полного отчаяния и решил уже идти и во всём признаться маме, из-за поворота неожиданно выкатил Витька.
Он доехал до папы и лихо соскочил с велосипеда.
— Где ты был?!— не своим голосом закричал папа.— Я чуть с ума не сошёл!..
— В милиции,— улыбаясь, ответил Витька.— Как?!—опешил папа.
— Ага,— радостно сообщил Витька.
— Я же тебе говорил! — рассвирепел папа.— Я же тебя предупреждал! А ты меня разве послушался!
— Папа, ты не волнуйся,— с достоинством сказал Витька,— просто я заехал туда по делам... Мне ж это было по дороге.
И Витька показал на сверкающий краской номер.
Глава одиннадцатая
КАК МИШКА ГУЛЯЛ САМ ПО СЕБЕ
Мишка упорно доказывал самому себе, что одиночество хорошая и даже полезная штука, потому что никто к тебе
Но как он себе это ни доказывал, было ему всё равно ужасно грустно и тоскливо, что и говорить — ребята сейчас на речке или играют в футбол, а он бродит по комнате как неприкаянный. Ни к кому нельзя пойти, ни с кем нельзя поговорить. Все от него отвернулись. И всем на него, на Мишку, наплевать.
Так он сидел в печальном и горестном размышлении и смотрел в окно. А за окном всё было, как всегда. Пустая улица. Безлюдная. Тихо. Только воробьи чирикают.
Мишка сидел, сидел и стал самому себе рассказывать разные истории, которые могли бы с ним произойти.
Был бы у Мишки такой огромный зонтик, как у одной знакомой девчонки, он бы на этом зонтике летать бы мог. В сильный ветер, конечно. Идёт Мишка по улице, а тут ветер бы разыгрался. Не ветер, а ураган! Мишка зонтик раскрывает и летит себе над городом!
Потом ветер стихает, и Мишка снова спускается на землю. Идёт себе дальше, как ни в чём не бывало, вызывая зависть прохожих.
Или ещё, к примеру, другая история.
Купили бы Мишке ботинки. А ботинки на самом деле не простые, а скороходные! Шаг шагнул — и уже на другом конце города.
Другой шаг сделал — и уже в Ленинграде! Осмотрел крейсер «Аврору» — и домой!
Вот какие ботинки!
Понадобилось, допустим, для того же Саньки что-то важное добыть. Ну, скажем, Санька заболел, а нужного лекарства нет в городе.
А Мишка надел бы свои ботинки.
Шагнул раз.
Шагнул другой.
Прибыл в Москву.
Зашёл бы в главную аптеку. Купил бы для Саньки лекарство и назад!..
Сидел так Мишка, выдумывал всякие истории. И становилось ему всё больше и больше тоскливо. И от нечего делать он вышел на улицу и стал ходить взад и вперед возле дома.
Тут его и увидел Пашка.
— Чего это ты ходишь? — спросил Пашка.
— Да так, гуляю,— сказал Мишка.
— Ходи, ходи,— с издевкой сказал Пашка,— а ребята в футбол гоняют! Хорошо!
— А я ничего и не говорю,— сказал Мишка.
— А ты чего ж не гоняешь? — спросил Пашка.
— Да так,— сказал Мишка.— Просто я гуляю...
— Я ведь тебя знаю,— сказал Пашка.— Ты вот так ходишь, а потом возьмёшь и выкинешь что-нибудь такое — не такое.
— А чего не такое?
— Да вот — не такое. Ты всё не такое делаешь.
Про историю с «космонавтами» он почему-то ничего не сказал.
Мишка походил ещё немного возле дома. Стало ему совсем грустно. И он поплёлся домой.