Крах одной карьеры

Афанасьев Александр Владимирович

— Андрей, — начала Ирэн, — это правда, что у Валерия были какие-то неприятности?

— Были. Но прошли и сейчас начались новые…

— Какие?

— Он мне не говорит.

Ирэн поежилась, вновь бросила быстрый взгляд на Андрея. Достала сигарету, прикурила и вдруг решительно заявила:

— Андрей, вы друг Валери?

— Да, — коротко ответил Андрей, настораживаясь.

— Я хочу, чтобы вы сказали ему… нет, запретили ему… нет, подсказали ему, чтобы он больше не встречался с Травински и вообще уехал куда-нибудь на время из академгородка.

Этого

Кудряшов не ожидал. Такое начало не укладывалось в вариант беседы, построенный им.

— Ирэн, я вас не понимаю. Валерия и вашего шефа связывают какие-то деловые отношения, и мне лезть в них… ну, прямо скажем, неловко. И потом мне непонятно, чем это вызвано с вашей стороны.

— Я не могу вам сказать, но очень прошу подсказать ему мою просьбу. Я с ним говорила, но Валери и слушать не хочет. А Травински — страшный человек, Андре! — выпалила она и нервно затянулась сигаретой. — Страшный… Он может принести Валери такую беду, что вам даже трудно себе представить!

— Ирэн, вы любите Валерия? — просто спросил Андрей.

— Да. Не знаю, как это получилось, — она жалобно улыбнулась, — не знаю… Может быть, потому, что я сама русская по рождению, может, потому, что у меня никого родных… Я одна как перст, может, поэтому я привязалась к Валери… Но, поверьте, это серьезно.

Андрей слушал молча, а сам сосредоточенно думал: «Что это — тонкая игра или действительно взрыв? Игра. С другой стороны, зачем Ирэн предупреждать Валерия, чтобы он не встречался с Травински? Не логично… Тогда что? Страх за любимого человека, боязнь принести ему горе? А мы точно знаем, что Ирэн как огня боится Травински, а тем более Донована. Может, разговор с ним на нее повлиял? Вполне возможно. Во всяком случае, это надо использовать!»

Андрей не заметил, что Ирэн замолчала и, жадно затягиваясь, курит. Закурил и он, бережно стряхивая пепел в тяжелую пепельницу цветного стекла.

«Нет, это не игра, — думал Кудряшов, глядя на взволнованное лицо девушки. — Это подлинное чувство».

— А вы знаете, Ирэн, что ваш отец перед смертью подал прошение в генконсульство СССР с просьбой разрешить ему вернуться на Родину?

— Нет, — Ирэн растерянно посмотрела на Кудряшова, — мне никто об этом не говорил… Не может быть! Мой отец, по рассказам Григоренко, был царский офицер, белоэмигрант… Нет, этого быть не может!

— Может, Ирэн. Ваш отец в первую очередь был русский, русский человек. Он еще в июне 1941 года хотел уехать на Родину, чтобы воевать с фашистами. Но Советское посольство посчитало более нужным, чтобы он остался в Америке и выступал с лекциями — рассказывал о том, как и за что сражаются советские люди. Ваш отец был самым активным членом общества «Победа». После смерти вашей мамы в 1953 году он подал прошение, а через несколько месяцев стал гражданином Советского Союза.

Ирэн слушала с широко раскрытыми глазами, веря и не веря словам Андрея.

— Вот документы. — Андрей достал из кейса несколько

листов бумаги. — Вот его ходатайство о предоставлении советского гражданства, вот решение о предоставлении советского гражданства Гордееву Ивану Николаевичу и его дочери, трехлетней Ирине Ивановне Гордеевой…

Руки у Ирэн задрожали, она читала и никак не могла вчитаться в прыгающие строчки.

Андрей молчал и ждал, когда Ирэн сама что-то спросит. Он догадывался, что творится у нее в душе, но не мог не продолжать этот разговор. Ирэн обязана знать самое главное.

— Вам рассказывали о том, как погиб ваш отец?

— Да… мне сказали, в автомобильной катастрофе…

— Катастрофа была подстроена, — Андрей протянул ей тонкую папку, — вот подлинные документы следователя ФБР, проводившего расследование.

Ирэн открыла папку. Первые страницы она буквально пролистала, потом стала вчитываться и вдруг подняла глаза на Андрея:

— Кто вы, почему я должна вам верить?

— Ирэн, я человек, который искренне хочет помочь и вам, и Валерию. Верьте мне…

— Откуда у вас эти документы? — с подозрением спросила Ирэн. — А вдруг это подделка?

— Ирэн, вы хорошо знакомы с делопроизводством ЦРУ и ФБР. Посмотрите внимательно на них — это ксерокопии. Посмотрите…

«Нет, это не подделка, — Ирэн внимательно просмотрела несколько страниц, — тогда… это правда… Бог мой, какие подлецы!»

— Дальше читайте, Ирэн, — попросил Кудряшов.

Дальше шли протоколы допросов Генриха Травински, одного из главных участников убийства.

— Этого не может быть! — воскликнула Ирэн. — Не может быть!

— Может, Ирэн. Так оно и было. Кстати, следователя ФБР, который вел дело, потом отстранили от расследования, а дело прикрыли. Следователь ушел в отставку, уехал в Лондон и там выпустил вызвавшую немалый шум книгу, в которой рассказывается о подрывной и террористической деятельности определенной части белой эмиграции и о том, как спецслужбы США поддерживают ее. Вот эта книга. Очень редкий экземпляр, потому что почти весь тираж был уничтожен. — Андрей протянул Ирэн небольшую книгу в мягкой обложке, — Там, кстати, есть несколько глав, посвященных убийству вашего отца…

Ирэн машинально взяла книгу и стала листать. Неожиданно перед ее глазами мелькнула фамилия — Джон Горд… И тут она поняла, что Андрей не обманывает ее, что все так и было. Она вспомнила рассказы о том, как уничтожались бывшие сотрудники ЦРУ, которые встали на путь разоблачения деятельности «компании». Она тогда не поверила. Вдруг перед ее глазами встал «старикашка» Донован с его улыбкой и злыми, словно прицеливающимися глазами, и Ирэн поежилась. Донован да и Травински не остановятся ни перед чем, это она знала точно.