Крах СССР
Шрифт:
Между тем перестройка приобретала все более радикальный и неуправляемый характер… В ноябре 1990 г. Верховный Совет РСФСР (расстрелянный Б. Ельциным 3–4 октября 1993 г.) практически без обсуждения принял законы «О крестьянском (фермерском) хозяйстве» и «О земельной реформе»… Комиссия ЦК КПСС по вопросам аграрной реформы по-прежнему существовала, хотя сколько-нибудь активная ее работа после пресловутой встречи в августе 1990 г. стала невозможной. Никакого обсуждения ельцинских аграрных законов не получилось» [147].
Приняв миф Столыпина как свое убеждение, власть
Отрицание советской индустриализации. Этот фарисейский мотив в кампании против советского хозяйства был якобы вызван состраданием к населению, ставшему жертвой форсированного развития. Судя по тому, что сделали с населением антисоветские реформаторы после прихода к власти в 1992 г., это сострадание было заведомым лицемерием, но до 1991 г. оно действовало на сознание гуманной публики. Она как будто не замечала, что перегрузки 30-х годов XX в. не могут оправдать разрушения уже созданной промышленности в 90-е годы. Но в антисоветской прессе конца 80-х годов XX в. (как западной, так и отечественной) из исторической мифологии делали два важных вывода: глупо было СССР предпринимать ускоренную индустриализацию; глупо было ввязываться в гонку вооружений с Западом.
В принципе, это не проблема экономики. Та или иная точка зрения о том, что нужно было делать СССР, определяется моральными ценностями, о которых нет смысла спорить. Но примем эту позицию и предположим, что советский народ, в своем подавляющем большинстве принявший политику индустриализации, фатально ошибся.
Очевидно, что эту ошибку и все дефекты и перегибы индустриализации советские люди оплачивали своей кровью и потом. Разумно считать, что люди, проливавшие пот и кровь, размышляли об альтернативах этой политики. Скорее всего, оценка именно этих людей была наиболее достоверной, поскольку речь шла об их собственной шкуре и шкуре их детей. И эта их оценка убедительно выразилась в редкостном историческом явлении — культе личности И. Сталина как символа индустриализации.
Позиция, отвергающая индустриализацию, могла бы быть рассмотрена как рациональный вариант, если бы ее сторонники провели ревизию всех имевшихся в тот период реальных альтернатив и сказали бы: та альтернатива, что была реализована, наихудшая. А народ, полюбивший тирана Сталина, — дурак.
Многие (и я в их числе) не раз спрашивали идеологов реформы: «Какова была реальная альтернатива?». Молчали. Ибо вот что им пришлось бы ответить:
— лучше было бы отказаться от индустриализации, для которой не было средств из колоний;
— лучше было бы не механизировать поле, а поддержать кулаков с дешевой батрацкой силой;
— лучше было бы вновь начать гражданскую войну, расстреливая этих батраков в селе и безработных в городе;
— лучше было бы сдаться Гитлеру и отдать Сибирь Японии.
Очевидно, что советский строй оказался неподготовлен к «сытой» жизни, — тут он сразу породил элиту, вожделевшую буржуазной собственности и образа жизни. СССР оказался беспомощным против внутреннего врага, вскормленного холодной войной и избыточным патернализмом своего государства.
Не странно ли: никто не вспоминает сбывшееся пророчество И. Сталина. На языке марксизма он сказал: по мере развития социализма классовая борьба против него будет нарастать. Уж как над этим насмехались! А ведь в переводе на русский язык это было важное предупреждение. Смысл его таков: в советском строе есть глубокий изъян, и как только настанет сытая жизнь, в обществе появится сила, которая постарается этот строй уничтожить, Как разрешить это противоречие, поколение фронтовиков не знало. Но оно хоть предупреждало.
Что поражает в самой структуре антисоветского мышления, так это полное отсутствие в нем исторической памяти, интеллектуальной преемственности. Из него исключена рефлексия над теми оценками советской экономической системы, которые давали не только наши отцы и деды, но и виднейшие мыслители Запада, наблюдавшие ее становление. Причем мыслители, обладающие высочайшим духовным авторитетом в среде самой антисоветской интеллигенции. Понятно, что можно считать те их оценки также ошибочными, находить им какое-то объяснение, но ведь этого нет— их просто игнорируют без всяких внутренних сомнений.
Вот, А. Эйнштейн, хорошо информированный и об издержках советской индустриализации, и о репрессиях, писал в мае 1949 г.: «Экономическая анархия капиталистического общества, каким мы его знаем сегодня, является, по моему мнению, действительной причиной всех зол. Мы видим перед собой огромное сообщество производителей, которые непрерывно борются друг с другом, ради того чтобы присвоить плоды коллективноготруда, причем борются не из объективной необходимости, а подчиняясь законно установленным правилам…
Результатом такой эволюции стала олигархия частного капитала, чья колоссальная власть не может быть поставлена под эффективный контроль в демократически организованном политическом обществе. Это неизбежно, поскольку члены законодательных органов подбираются политическими партиями, финансируемыми или во всяком случае находящимися под влиянием частных капиталистов… более того, в нынешних условиях частные капиталисты неизбежно обладают контролем, прямо или косвенно, над основными источниками информации (прессой, радио, образованием). Таким образом, оказывается исключительно трудным, если не невозможным в большинстве случаев, чтобы отдельно взятый гражданин смог сделать объективные выводы и разумно использовал свои политические права. Это выхолащивание личности кажется мне наиболее гнусной чертой капитализма…
Я убежден, что имеется единственная возможность устранить эти тяжелые дефекты— посредством установления социалистической экономики, дополненной системой образования, ориентированной на социальные цели. В этом типе экономики средства производства находятся в руках общества и используются в плановом порядке. Плановая экономика, которая регулирует производство в соответствии с общественными потребностями, распределяет работу между всеми, способными работать, и гарантирует существование всем людям, всем женщинам и детям. Воспитание личности, кроме того чтобы стимулировать развитие ее внутренних способностей, культивирует в ней чувство ответственности перед согражданами, вместо того чтобы прославлять власть и успех, как в нашем нынешнем обществе» [215].