Крах
Шрифт:
– Отработал? – встретила Валентина вопросом мать.
– Ага, – коротко бросил Валя, решив дождаться с работы отца, чтобы два раза не пересказывать новость. Молча пройдя в свою комнату, Валя лег на диван и уставился в потолок. Вопрос с медкомиссией не давал ему покоя. Один раз эта медкомиссия уже подпортила ему жизнь. Два года назад они с отцом решили подать документы в суворовское училище, но до сдачи документов дело не дошло. На медицинской комиссии выяснилось, что у Валентина кривая перегородка носа – последствия занятий хоккеем. И для того чтобы быть допущенным к экзаменам, нужно было сделать операцию по исправлению перегородки. Тогда решили не делать операцию, все-таки в хоккей Валентин играл до сих пор, а поступит или нет в училище еще вилами на воде написано. Тогда они вернулись к первоначальному
– Родители, внимание, я получил повестку в армию, – сразу с порога начал Валентин. Мама замерла с открытым ртом, не зная, как реагировать дальше.
– Хорошо, – сказал отец, не отрываясь от просмотра телевизора и даже не обернувшись.
– Что хорошо, ты хоть слышал, что он сказал? Сына в армию забирают, а он уперся в телевизор. Боря, ты что, не слышал, что он сказал? – уже во второй раз и на повышенном тоне спросила мама отца.
– Слышал, его забирают в армию, – совершено спокойно ответил отец. – Поздравляю сын, – продолжая смотреть передачу, бросил он Валентину. Борис Петрович был детдомовцем и сам служил в армии на далеком острове Сахалине. В общении с сыном он придерживался самого простого метода – не вмешиваться. Коллектив, будь то школа, спортивная секция, одноклассники или армия, лучше него справятся с воспитанием отпрыска. Он был полностью уверен, что сын должен сам, методом проб и ошибок, понять, что он хочет, и поэтому крайне редко интересовался, как идут дела у сына. Когда-то давно он один раз в беседе с сыном дал ему понять, что никто ничего для него не будет делать, и если он чего-то хочет, то должен рассчитывать только на себя. Может быть, сказано это было в нужный момент, или слова были правильно подобраны, но Валентин запомнил этот день и позже понял, насколько отец был прав. Валентин старался как можно реже беспокоить родителей по пустякам. К последним он относил все происходящее с ним, родители зачастую не знали, чем живет их сын. Сытый, не болеет, значит все хорошо. К младшей сестре Валентина родители относились с большим вниманием, может быть, потому что она младшая и ей всего десять лет, а может быть, потому что дочь. В любом случае у Валентина не было ревности, сестру он любил, по мере сил и возможностей защищал ее, он даже был рад, что все внимание предков доставалось Маше, придерживаясь мнения «чем меньше знают родители, тем крепче спят».
– Когда? – спросила не без тревоги в голосе мама.
– Пока ничего не понятно, в пятницу нужно медицинскую комиссию пройти, – пожав плечами, ответил сын.
– Зачем? Ты же проходил уже, – включился в разговор отец.
– Я не знаю, сказали прийти и пройти заново, а там видно будет. Сереге Толстоухову восьмого октября с вещами, а мне на комиссию. Может, еще и не заберут, – попытался успокоить маму Валя.
– Заберут, не переживай, – свел на нет все усилия Валентина отец.
– Боря! – Прикрикнула на него мать. – Он же говорит, что еще ничего не ясно, у него вообще бронхит хронический, забыл что ли.
– Бронхит не плоскостопие, – парировал отец. – Зачем раньше времени панику разводить, сходит в пятницу и все выяснит, – закончил он.
– Сам что думаешь? – глядя на сына, переживала мама.
– Не знаю, – вновь поднял плечи Валентин.
Разговор, судя по всему, подошел к концу. Валя пошел на кухню ужинать, за ним следом поспешила мама.
– А что если в пятницу скажут, что годен? Когда заберут? А проводы когда? – не могла, успокоится мать.
– Мам. я сам ничего не знаю, давай потерпим два дня, – стараясь не раздражатся, ответил сын. Есть не хотелось совсем. Валентин нарезал бутербродов и пошел в комнату. «Поскорее бы пятница», – думал он. Эта неопределенность бесила. По коридору ходила мама, погруженная в свои мысли, ни сын, ни муж не поддерживали ее в переживаниях, нужно было с кем-то поделиться новостью, и она подняла трубку телефона, набрала номер своей сестры и без приветствия начала: «Валю в армию забирают». Услышав, что мама нашла себе собеседника, сын улыбнулся: по крайней мере, к нему она не будет приставать какое-то время.
В принципе, Валентин готов был уйти в армию хоть в пятницу. С работы он уволился, дел особых нет, лед на катке еще не залили, организовать проводы не проблема, для этого нужно только сделать два телефонных звонка, и к вечеру все друзья будут сидеть за столом, выпивая и закусывая курицей под звуки «Наутилуса Помпилиуса». «Поскорее бы пятница», – засыпая, думал Валя.
Пятница, 28 сентября
«Наконец-то сегодня все решится», – в приподнятом настроении думал Валентин, стоя в душе. Вторник, среда и четверг прошли в мучительных мыслях о предстоящей медкомиссии. Кое-как уговорив самого себя, что здоров, Валентин был готов к любому решению, но интуиция подсказывала ему, что комиссия – это только надводная часть айсберга, и дело вовсе не в здоровье, а в чем-то другом. В том, о чем он даже догадываться не может, и ответ знает только капитан, так загадочно куривший, глядя в окно. Ровно в 9:00 Валентин вошел в военкомат. Дежурный сразу узнал его, что было понятно по его широкой улыбке.
– Прибыл, боец, – по военному, поприветствовал он Валентина. – Жди, – не дав ответить, произнес он и пошел по коридору в сторону кабинета военкома.
К удивлению Валентина, в комиссариате больше не было призывников, обычно в дни медицинской комиссии по коридорам снуют из кабинета в кабинет полуголые подростки, а сегодня пусто. Это открытие лишь подтвердило опасения Вали, что дело не в комиссии. Военком и прапорщик вышли из кабинета, и прямо оттуда дежурный махнул рукой Валентину, чтобы он подошел к ним. Валя пошел по коридору, издалека он заметил, что в руках капитана папка, скорее всего, это его личное дело. Капитан протянул руку, Валя пожал ее.
– Здравствуйте, – удивлено поздоровался Валя.
– Здравия желаю, – поправил его военком. – Привыкай. За мной! – скомандовал он.
Следуя за капитаном, Валентин оказался в дальнем конце коридора перед дверью, на которой не было таблички.
– Разрешите? – зачем-то спросил военком, открывая дверь и проходя в кабинет. – Доброе утро, доктор, – поприветствовал военком мужчину, в гражданском костюме сидевшего за столом посредине кабинета. Мужчина кивнул, что обозначало одновременно и входите, и здравствуйте.
– Слушаю вас, товарищ капитан, – сразу переходя к делу, сказал он.
– Вот, собственно, он, о котором я вам рассказывал, посмотрите, пожалуйста, что можно сделать. В третьем лице, указывая на Валентина и протягивая папку доктору, сказал капитан. – Я у себя, если получится, зайдите ко мне вместе.
– Посмотрим, посмотрим, – ответил врач. – Проходи, присаживайся, – сказал он Вале, указывая на единственный стул напротив стола. Военком молча вышел, а доктор открыл папку, надел очки и погрузился в чтение. Несколько минут Валентин сидел в тишине, нарушаемой шуршанием бумаги его личного дела, которое врач листал взад вперед. Как будто что-то пропустив или забыв, о чем читал, он постоянно возвращался к началу.
– Ну-с, сударь, – подражая дореволюционным докторам. – Слушаю вас? – начал врач.
– Я думал, наоборот, вас придется слушать. Что со мной? – ответил вопросом на вопрос Валя.
– Самое удивительное, молодой человек, что у вас все хорошо. Более чем хорошо, – задумчиво произнес доктор. – Один вопрос? – сняв очки и положив их на раскрытую папку, глядя прямо в глаза Валентину, спросил он. Валя ждал. – Откуда столько переломов? Кости слабые? – Вместо одного услышал два вопроса он.
– Были бы слабые, больше было бы? – неопределенно ответил Валя.
– А все-таки? – настоял на ответе врач.
– В хоккей я играю, вот и ломался несколько раз, а один перелом – в шесть лет с качели упал, – пытаясь понять, при чем тут переломы, ответил Валентин.
– На погоду не болят?
– Нет.
– Правая рука гнется?
– Да, – машинально Валя пару раз согнул правую руку в локте и сжал кулак.
– Хорошо, – надевая очки, произнес врач и начал снова листать папку. – Служить-то хочешь? – неожиданно произнес он.
– Да, – уже начав сомневаться в собственном ответе, сказал Валя.