Кракатук
Шрифт:
Впрочем, разглядеть трапезничающего провожатого я, как следует, не успела. Стараясь не задеть ловушки, юноша осторожно прошествовал вдоль заколоченных раздевалок и остановился перед лестничным спуском, ведущим на дно бассейна. Низкорослик тем временем вытер мокрые ручонки о полы плаща, поводил надвинутым на морду капюшоном, словно бы принюхиваясь, а затем, удовлетворённо кивнув, ловко спрыгнул вниз. Коротенькие шажочки удалились к другому краю бассейна, и я различила приближающийся шорох. С таким звуком тащат что-то тяжёлое по полу.
Не выпуская меня из рук и стараясь не смотреть мне в глаза, юноша терпеливо дождался,
Падение было недолгим, но испугаться и вскрикнуть я всё же успела. Тяжело приземлившись на край матраса, юноша по инерции опрокинулся вместе со мной на пол. Я почти ничего не почувствовала. Юноше, по всей видимости, повезло меньше. Основная часть удара пришлась на него.
Парень осуждающе покосился на своего жутковатого компаньона, а тот лишь коротко развёл ручками, якобы извиняясь, после удручённо уковылял прочь, в одну из многочисленных дыр, прорытых в кафеле.
Парень поморщился, но всё же поднялся и осторожно меня поднял. После он подошёл к объёмистому столу, заваленному всякого рода художественными принадлежностями, и уложил меня на один из нескольких тусклых диванов.
Только теперь, оказавшись в покое и относительном тепле, я почувствовала, насколько же за всё время своего безумного и ужасающего приключения устала. Сонливость сразила меня, словно самая умелая воительница во всём этом королевстве безумия, и я была ей за это искренне благодарна. Ослабшая и вновь беспечная, я скользнула полуприкрытым взглядом по внутреннему убранству бассейна.
Кафельные стены были увешаны всё теми же картинами и листками с набросками. В тот момент я смогла разглядеть лишь загадочные силуэты и падающие здания, тяжёлые морские глубины и их ужасных обитателей. Взгляд блуждал сам по себе, и я больше совсем не была над ним властна. Комнатка плыла и туманилась, – и вскоре вернулось пятно. Превозмогая слабость, я последним усилием воли приоткрыла глаза. Скосив их к полу, я с удивлением обнаружила, что большая его часть утопала в беспорядочных кучках самых настоящих дубовых листьев. Жёлтые и пожухшие, они похрустывали от малейших прикосновений и подрагивали в такт частым всполохам установленных повсюду свечей.
Крохотные огоньки давали совсем мало света, поэтому заискрилась спичка, вновь заполыхала подхваченная со стола керосиновая лампа, и часть маслянистой жидкости пролилось в железный мангал, примощённый к стене справа от стола. Весёлое пламя пролило на комнатку свой тёплый свет, и я почти сразу же почувствовала, как меня ещё сильнее начало клонить ко сну.
Уже сквозь дрёму я видела, как, ведомый загадочным существом, по полу волочится плед, и юноша меня им укрывает; как разгорается костерок, и неторопливый силуэт усаживается прямо на пол напротив меня. Уселся неподалёку и низкорослик. Расплывающаяся белая морда с красными глазками-бусинками плотоядно уставилась на меня.
Юноша глухо буркнул:
– Принеси выпить…
ДЕЙСТВИЕ 3
Улица Блодет, санаторий «Поднебесный» (29 ноября 1984 год, 10:11).
Когда я открыла глаза, в бассейне никого не было. Исчез жуткий карлик, а вместе с ним и его хозяин. Лишь старенький, обмотанный грязно-оранжевой изолентой приёмник, установленный на самом краю стола, раздражённо пофыркивал утренней лентой новостей. Хватило нескольких слов скучающего вещателя, чтобы понять, что с того момента, как я оказалась в заброшенном санатории, прошло не менее нескольких часов.
– Характерное время Скогвинда приобрело нехарактерные даже для него странности и оттенки… – бубнил хрипловатый голос. – Полицейское управление города передало экстренное сообщение о том, чтобы люди даже не думали выходить из дома, чтобы пойти куда-то там пешком. Даже на работу. На меня не ровняйтесь, «Старый компас» для меня практически дом… Ха-ха… Мда… Вообще, думаю, у наших бравых полицейских стряслось что-то действительно чертовски серьёзное. Впрочем, в подробности они не вдавались. Ну да ладно, удачи им и здоровья. Так, следующее… после прошедшей ночи Скогвинд оказался погребён под столь внушительным слоем снега, что городская снегоуборочная машина не справляется. Управленческий совет уже подключил несколько тракторов и автобус, на котором жители смогут добраться до мест работы и обратно. К данному моменту уже прочищена треть улицы Мэйн Виена. Предположительно к обеду главные улицы, а именно ранее упомянутая улица Мэйн Виена, улицы Скилвег и Ден Андре будут доступны для проезда. Хотя, кому-то захочется покидать свои тёплые постели … Лично я бы всё отдал, лишь бы оказаться дома… так, ладно, с новостями всё. Чем бы нам с вами заняться теперь… Помнится, в коморке Гора были какие-то старые журналы…
«Оказаться дома…» – отдалось тоскливо в мыслях.
Я приподнялась на локте и быстро осмотрелась. Огонь в мангале всё ещё был, и поэтому я смогла разглядеть стоящую неподалёку от меня жестяную кружку. Осторожно приподняв её за горячие бока, я вдохнула поднимающийся на тёмной жидкостью пар. В нос тут же ударил горьковатый запах трав, напоминающих полынь.
Не чай с лимоном и мёдом, но лучше, чем ничего. Я откинула плед, сделала несколько мелких глотков и невольно поморщилась. Столь гадкого вкуса мне ещё пробовать не приходилось…
– Обычно настой пьёт Георг, – раздался заставивший меня вздрогнуть голос со стороны входа. – Просроченный кофе с мышиным горошком. Следовало сразу послать его за чем-то более сносным.
Ладно просроченный кофе, но мышиный горошек?! Стало понятно, отчего вкус показался мне столь характерным…
Поперхнувшись, я повернула голову к источнику звука и одарила спускающегося по лестнице юношу красноречивым взглядом.
– По всей видимости, ты не знаешь, что мышиный горошек – это растение, – взглянув на меня, невозмутимо заметил парень. Голос полностью соответствовал характеру своего обладателя; не менее того он был сдержан и задумчив. Соответствовала образу и вычурная манера речи. – Ему почему-то нравится горечь. Наверное, дело во вкусовых рецепторах. От человека Георгу досталось немногое.
Я с отвращением отпихнула кружку и торопливо вытерла губы тыльной стороной ладони. Леденящая душу волна вновь поднялась с живота и окатила меня, подобно ушату с родниковой водой. С невольным страхом и пустой надеждой посматривая на странного хозяина бассейна, я не сразу осмелилась заговорить. Слова прозвучали жалко и тихо, но они шли от самой моей сути, от той части, которую я замечала в самой себе крайне редко, а посторонним и вовсе никогда не показывала.
– Ты такой же… как они?