Крапленая
Шрифт:
– Что??? А ну-ка выкладывай! Когда и с кем это было в первый раз?
– Все расскажу. Обещаю. Самой не терпится. Только можно немного позже?
Он помог ей подняться. Они снова чинно уселись за неудобный стол и на сей раз отдали должное заказанному обеду.
– Я только одного не поняла, - делано равнодушным тоном заметила Катя, откинувшись в кресле. – Ты добился того, ради чего меня обкручивал. Я согласилась сдать твоей фирме в аренду свой дом. Так чего же ты не вернулся вместе со своим вайс-президентом в Париж? Почему остался?
– Потому что должен осуществить то, что запланировал.
– Ах да! Совсем забыла! Мы ведь не подписали еще наше соглашение.
– То, о чем я говорю, не имеет отношения к работе.
– Вот как? Можно полюбопытствовать?
– Конечно. Дело в том, что глупый осел решил обзавестись на старости лет ослихой. А поскольку она еще более строптива, чем он, ему приходится выжидать удобного момента, чтобы сообщить ей об этом. И он очень боится, что она опять начнет размахивать копытами.
Катя опешила, заморгала, переваривая услышанное.
– Могу поклясться, - после слишком затянувшейся паузы проговорила она, - что я первая женщина в мире, которой делают предложение в подобной форме, - пробормотала она, не зная, злиться ей или радоваться.
– А разве я сказал, что собираюсь сделать предложение тебе?
– Андрэ изобразил на лице недоумение.
– Негодяй! Какой же ты негодяй! – Катя вскочила, намереваясь снова наброситься на него.
Увернувшись, он сгруппировался и, как мячик, откатился в дальний угол комнаты.
– Ну! Что я говорил? – задиристо бросил он оттуда. – Я же знал, что она снова начнет размахивать копытами.
– Ах, так речь шла все-таки обо мне!
– А-ха! Она уже начала свыкаться с идеей стать моей ослихой. – Он подхватил валявшуюся на полу салфетку и, смастерив из нее уши, приложил к своей голове. – Как тебе такая корона?
– Послушай, может ты прекратишь, наконец, дурачиться?
– Ну... если обещаешь, что не будешь драться...
– Обещаю. Пожалуйста, встань.
Андрэ проворно поднялся, отряхнулся и снова уселся в кресло, выжидательно глядя на нее. Они долго молчали. Наконец он сказал.
– Видишь ли... Я слишком долго жил холостяком. Спокойно, заметь, жил, без семейных цунами, землетрясений и прочих катаклизмов. В конце-концов мне такая жизнь наскучила и я нашел тебя. Если тебя шокирует роль «серой королевы», - он выразительно указал глазами на салфетку, лежавшую у него на коленях, - будь моим цунами. Думаю, это тебя больше устроит.
– Я, конечно, личность не традиционная, - сказала Катя, вставая. – Но не настолько, чтобы балдеть от такого объяснения в любви. Так что тебе придется искать себе пару в каком-нибудь другом стойле. Адье.
Она успела сделать только один шаг к двери. В молниеносном броске он перехватил ее, и она сама не поняла, как оказалась у него на коленях.
– Немедленно отпусти! – гневно потребовала Катя. – Я ухожу.
– Куда-а! Разве ты не поняла в прошлый мой приезд, что ты уже моя жена, и дело только за тривиальным штампом в паспорте. Давай же, наконец, поздороваемся. Ведь мы не виделись целую вечность.
– Разве? А мне показалось...
Он закрыл ей рот поцелуем. И она вдруг успокоилась и расслабилась. На ее внутреннем, затянутом тучами небосклоне снова проглянуло солнце. Ей стало тепло и комфортно у него на коленях, в его сильных, властных руках.
– Вот теперь я, кажется, наконец почувствовала, что ты приехал, - прошептала она, прильнув к нему.
Он отнес ее на кровать, которая уже не показалась Кате слишком узкой. Напротив, она как-будто специально была создана для того, чтобы они теснее прижались друг к другу.
Позже, разливая по чашкам остывший кофе, Катя сказала:
– Ты сдашь этот номер? Зачем он тебе?
– Прямо сейчас! – с готовностью отозвался Андрэ..
– Как долго ты пробудешь в Москве?
Он сделался серьезным.
– Это зависит только от нас с тобой. Давай сядем и поговорим. Нам столько всего надо обсудить. Первое: Где мы будем оформлять наш брак, в Москве или в Париже? Что до меня, я согласен на любой вариант. Но это еще и зависит от того, на ком я женюсь – на французской гражданке, Кэтрин Гриллон, или на российской, Погодиной Екатерине. А может на Синди?
– Я раздала, наконец, все свои «долги», и мне теперь никто и ничто не угрожает, - прервала его Катя. – Так что я вполне могу снова носить свое имя, если конечно тебя это устроит.
– Меня это очень устроит, - облегченно улыбнулся он, - поскольку я хочу быть женатым на реальном человеке, а не на вымышленном. Итак, ты согласна стать моей женой?
– Да куда ж я денусь.- Она постаралась придать голосу недовольно-ворчливые нотки. Но синеокая, не желавшая больше томиться в глубинах ее естества, выдала ее с головой счастливым сиянием глаз.
– Ты здорово подцепил меня на крючок.
– Ладно уж, Не хочу, чтобы вспоминая этот день в глубокой старости, ты морщила от возмущения нос. Отдадим дань традиции. – С комично-серьезным видом сказал Андрэ, опускаясь перед ней на одно колено. – Пусть хоть это будет, как у людей.
– Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку и протянул ее Кате. – Вот. Припас специально для тебя.
– Что это? – Катя с неподдельным недоумением уставилась на коробочку. – Что там?
– Странный вопрос, - пожал он плечом. – Ясное дело, что. Капсула с ядом. Специально для тебя. Все парижские... аптеки объехал, пока нашел.
Она опасливо взяла коробочку, не спуская с него глаз, медленно, с усилием подняла сопротивлявшуюся, круто выгнутую крышку.
– Да ты туда смотри, не на меня.
В коробочке, на белом атласном ложе лежало платиновое колечко с двумя, интимно прижавшимися друг к другу брилиантами. Стоило свету коснуться их, и они рассыпали вокруг себя мирриады сверкающих игл.