Красавец опекун

Лоуренс Стефани

— Боже мой! Неужели еще один?

Смирившись с очередным потраченным впустую вечером, не обещающим соглашения с Каролиной, Макс спокойно проводил ее обратно в бальный зал и вернул поклонникам, послав предупредительный взгляд опрометчиво затесавшимся в их ряды двум джентльменам с сомнительной репутацией, после чего собрался уходить. Он надеялся уговорить свою подопечную отправиться с ним на террасу полюбоваться лунным светом, зная, что неподалеку имеется скамейка, надежно скрытая ветвями ивы. Однако он не питал иллюзий касательно того, что сможет заняться любовью с женщиной,

беспокоящейся о счастье не одной, но двух сестер, поэтому отправился играть в карты.

Проходя мимо Арабеллы, снова собравшей вокруг себя всех своих поклонников, он внимательно посмотрел ей в лицо. Словно почувствовав его взгляд, девушка повернула голову в его сторону и встретилась с ним глазами. На ее лице отразилось замешательство. Макс ободряюще улыбнулся ей, и она тут же гордо вздернула подбородок и широко улыбнулась, после чего снова сосредоточила внимание на своих кавалерах.

Макс зашагал дальше. Похоже, у Каролины появилась еще одна проблема. Замерев на пороге комнаты для игры в карты, он повернулся, еще раз осмотрел переполненный бальный зал и затем, нахмурившись, решил вернуться.

— Решайтесь же, наконец! Решайтесь! А, это вы, Твайфорд! Что это вы здесь делаете? Нечасто вы в последнее время здесь появляетесь, а?

Извинившись перед полковником Уэзерспуном, Макс вернулся в бальный зал и снова стал осматриваться по сторонам. Где же Лиззи? Он не видел ее за ужином. С другой стороны, он и не присматривался. Макс всегда считал Лиззи ребенком, хотя, если рассудить здраво, она давно уже им не была. Макс совсем было собрался подойти к тете Августе, сидящей на возвышении в прекрасном бомбазиновом платье бронзового цвета, когда его внимание привлекло движение у окна.

Лиззи вошла в комнату с террасы под руку с Мартином. На ее губах играла робкая, бесхитростная улыбка. Она посмотрела на Мартина доверчиво, точно новорожденный ягненок, а он с волчьей готовностью улыбнулся в ответ.

Вдруг испытав настоятельную потребность выпить, Макс резко развернулся и зашагал в комнату для игры в карты.

Глава 8

Арабелла отмахнулась от шмеля, жужжащего у нее над головой. Лежа на животе на каменном ограждении пруда на заднем дворе Твайфорд-Хаус, она лениво водила рукой в прохладной зеленоватой воде. Ее нежно-розовое платье из тонкого муслина обрисовывало изгибы тела, а соломенная шляпка защищала лицо от лучей послеполуденного солнца. Большинство других юных леди, лежа в такой позе, выглядели бы по-детски, но пребывающая в задумчивости Арабелла казалась загадочной чаровницей.

Ее сестры раскинулись рядом в свободных позах. Прислонясь спиной к большим солнечным часам, Сара плела венок из маргариток. На ней была глубокая шляпка в стиле «бержер»; длинное зеленое батистовое платье подчеркивало бледность кожи лица, на котором выделялись огромные карие глаза, потемневшие от горя. Лиззи, занятая вышиванием, сидела возле декоративной каменной горки, но игла в ее руке пронзала ткань без особого энтузиазма. Ее лиловое муслиновое платье с мелким цветочным рисунком намекало на юный возраст и отлично подчеркивало вполне оформившуюся фигуру.

Каролина наблюдала за сестрами, лежа в гамаке, натянутом между стволами двух вишневых деревьев. Если бы Макс увидел ее, то непременно одобрил бы ее простое платье с завышенной талией из муслина цвета янтаря, идеально подходящее для теплого дня. Ткань соблазнительно обнимала изгибы фигуры, а в декольте виднелись мягкие полукружия грудей.

Сестры пришли на задний двор одна за другой, привлеченные теплой весенней погодой и головокружительным ароматом цветов, росших на клумбах и каменных плитах. Промежуток между обедом и обязательной прогулкой в парке являлся самым спокойным временем дня, который они научились ценить по мере того, как сезон набирал обороты. При любой удобной возможности сестры старались собираться вместе, отдавая дань времени, когда они могли целыми днями наслаждаться только обществом друг друга.

Сара на мгновение сняла шляпку, чтобы накинуть венок из маргариток себе на шею, и со вздохом спросила:

— Что будем делать?

Три пары глаз вопросительно воззрились на нее, но ответа не последовало. Тогда она продолжила сама, стараясь придать своему голосу как можно больший вес:

— Мы не можем продолжать в том же духе, правда? Это ни к чему не приведет.

Арабелла повернулась к сестре, чтобы лучше ее видеть:

— Но что мы можем? Твоего лорда Дарси даже нет в Лондоне.

— Верно, — отозвалась практичная Сара. — Но мне сейчас пришла в голову мысль, что у него в столице могут быть друзья, которые согласились бы написать ему. К нашему опекуну обращаться не будем.

Каролина усмехнулась:

— Что бы ты ни решила предпринять, милая, прежде поставь меня в известность. Я не хочу, чтобы твои поступки переполошили высшее общество и его светлость потребовал от меня объяснений, которые я ему дать не в силах.

Сара улыбнулась:

— Трудно тебе с ним приходится?

Но Каролина лишь улыбнулась загадочной улыбкой, которая не укрылась от внимания Арабеллы и Сары.

— А обо мне он ничего не говорил? — раздался приглушенный голосок Лиззи. Под пристальными взглядами сестер она покраснела. — Я имею в виду, обо мне и Мартине? — уточнила она, не поднимая головы от своих petit points [9] .

Арабелла рассмеялась.

— А ты ловкая малышка. Похоже, одному твоему кораблю благоприятствует попутный ветер. У всех остальных по той или иной причине полный штиль.

9

Вид вышивки, выполняемый крестиками в четверть обычного размера.

Каролина нахмурилась:

— Почему ты спрашиваешь? Макс выказал недовольство?

— Ну-у-у, — протянула Лиззи, — он явно не рад тому, что мы с его братом так часто видимся.

Ее привязанность к Мартину Ротербриджу стремительно росла. Невзирая на предупреждение Макса и собственные внутренние ощущения, Мартин не сумел побороть искушения, которое являла собой Лиззи Твиннинг. Их первый поцелуй был абсолютно невинным, и, оказавшись в его объятиях в беседке в саду леди Мэллинг, она снова позволила ему поцеловать себя. Но на этот раз Мартин сам проявлял инициативу. Простодушная Лиззи была очарована этим новым опытом, собственной реакцией и испытанными ею восхитительными ощущениями. Мартин Ротербридж, как оказалось, был поражен не меньше, чем она.