Красавица и генералы
Шрифт:
– Англичанка продает настурции...
– А? - спросил Александр Родионович.
– ... продает нас Турции.
– Охо-хо! Нас Турции? - понял Александр Родионович Охо-хо! А мы вашу дамочку по усам, по усам! - И с отмашкой шлепнул козырем, убив разыгрываемую Москалем третью даму.
Стол от удара даже хрустнул. Откуда-то издалека прилетел низкий звук гудка.
– Взрыв? - с сомнением протянул Москаль и поглядел на Александра Родионовича. - Похоже, где-то возле нас.
– Похоже, - сказал Москаль. - Так
– Может, еще и не у вас! - оспорил с фальшивой уверенностью доктор.
Загудели новые гудки с других шахт. Москаль вдруг глубоко зевнул и зажмурился, хрустя челюстями.
– Ваша смена? - участливо спросил Александр Родионович.
Москаль снова зевнул и снова повел вислыми плечами. На него нашел какой-то приступ. Фельдшер Денисенко отодвинул гардину, сказал:
– А вот и Семеновна бежит!
– Раз Семеновна, значит, нам телефонировали, - сказал доктор. - Вот и поиграли! - Он собрал карты, стал тасовать колоду.
Стукнула дверь, из коридора послышался громкий требовательный бабий голос.
– Ты чего кричишь? - спросил доктор у вошедшей санитарки. - Оглохнуть можно от твоих воплей.
Семеновна не смутилась, бойко указала рукой на окно, спросила:
– А чего расчухиваться? Там их требуют! И вас! - она поочередно указала на Александра Родионовича, Москаля и доктора.
Санитарка напомнила Александру Родионовичу Павлу, и он подумал о ее сыне. Пронесет или нет?
Когда он примчался на шахту, о Миколке некогда было думать.
Подъемник выдавал на-гора первые трупы сгоревших и задохнувшихся. Спасательная команда уже спустилась под землю. Вокруг ствола стояла влекомая ужасом, любопытством и надеждой толпа женщин и детей.
Увидев вышедшего из экипажа старшего штейгера, они окружили его, но он ничего не сказал. Начальник спасательной команды Вольхович и дежурный штейгер объяснили ему, что взорвался рудничный газ и начался пожар.
Выдали из шахты еще одного пострадавшего. Его лицо сгорело, глаза лопнули, но он жил.
– Кто? Кто? - мгновенно разнеслось по толпе. Но разобраться было невозможно. Не успели его вынести на воздух, как он стал потягиваться, зевать, и народ закричал:
– Кончается!.. Поклади его... Поклади...
К месту катастрофы подъехала больничная повозка, прибыло несколько полицейских стражников и около десятка казаков.
Вторая смена спасателей стала переодеваться в защитные костюмы и готовить респираторы. Надо было собираться и Александру Родионовичу, и, переодеваясь, он отогнал воспоминание о том, что в похожих обстоятельствах погиб не один знакомый штейгер.
Он услышал, как Москаль и начальник спасателей Вольхович говорят о том, что кто-то сробел, а кто-то сильно отравился газом, наверное, не выживет.
Вдруг Вольхович повернулся к нему и сказал:
– Александр Родионович, сидели бы... В вашем возрасте...
– Да уж! - буркнул
Он потопал тяжелыми сапогами, стал просовывать руки в заплечные ремни ранца "вестфалии".
Они дошли до первой вентиляционной двери. Здесь уже тянуло дымом, и сразу за ней следовало включиться в респираторы. Послышались всхлипы. Вольхович поднял фонарь. У дверей сидел, сжавшись, мальчик и смотрел на них.
– Дверовой? - спросил Александр Родионович - Не убежал?
Мальчик вскочил и стал оправдываться.
– Он вас боится, - сказал Москаль. - Иди, хлопчик, до ствола. Быстрее.
– А кому двери закрывать? - спросил мальчик недоверчиво.
Александр Родионович представил, как тот сидел в темноте и мимо него проносили пострадавших. Тут и взрослый не выдержал бы.
– Надо потерпеть, сынок, - все же сказал Александр Родионович.
– Скоро вернемся, - пообещал Вольхович и вырвал плотно всосанную воздушным давлением дверь.
В лицо ударило жарким угаром. Лучи электрического света рассеивались в темноте штрека, потом поползли по стенам и кровле, как бы ощупывая опасность, и опустились вниз, отразившись в канавке с бегущей водой. Опасность была дальше.
Они пошли к очагу взрыва, пока не включаясь в респираторы.
Послышался цокот копыт и стук железных колес. Навстречу двигалась лошадиная голова.
– Эй! - крикнул Александр Родионович. Кто там?
– Везем! - отозвался хриплый голос.
Коногон вез убитых и покалеченных.
Спасатели посторонились, заглядывая в вагонетку. Там все казались мертвыми.
– Живые остались? - спросил Москаль.
– Нэма живых! - ответил коногон-подросток. - Вси побитые.
– Он в шоке, - сказал Александр Родионович - В смене десятки человек. Если укрылись, должны уцелеть. Хотя бы несколько уцелеет.
– Там такие каменюки понавалило! - предупредил коногон. - И газ шипит.
Они разминулись с ним.
– Я морду лошадиную увидел - как привидение! - нервно засмеялся Вольхович.
Вскоре возле стены они разглядели лежащую фигуру с поджатыми ногами. Тело еще не остыло.
Инструктор-горноспасатель Лашков перевернул труп, на открытых остекленевших глазах сошлись лучи.
Из груди мертвого раздался прерывистый стон. Александр Родионович переложил фонарь в левую руку и перекрестился.
– Да нет, не бойтесь, - сказал Москаль. - То, наверное, из него газы горлом выходят.
Александр Родионович хотел возразить, что не боится, но понял, что на самом деле не боится, и не стал возражать. К нему вернулось что-то далекое, той поры, когда он учился в штейгерской школе, преодолевал вместе с другими учениками робость перед горной стихией и видел в грубой отваге защиту от напастей.