Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой

Солейн Анна

Все-таки в Оливере было слишком много от воспитания Дрангура.

— Да, дорогая? Прости, все, чем я владею — к твоим ногам. Как видишь, тут небогато, но мое сердце — это почти единственное, что я имею, и оно твое…

— Ох, святые, — простонала я и наконец подняла взгляд на маму. — Ладно. Что ты… мама, я поверить не могу, что ты появилась.

— Разумеется, я появилась! Ты ведь меня звала!

Логика — прямая, как луч боевого заклинания.

— Почему ты ушла? Почему

вообще… В деревне мне рассказывали, что ты несколько лет жила среди людей. Что ты… любила папу. А потом ушла. Почему? Как?

Пока я сыпала вопросами, мама молчала, а затем, тихонько кашлянув, села на краешек стула и расправила мокрые складки платья. В этот момент я поняла, что моя-то одежда давно сухая — похоже, Оливер постарался. Сердце кольнуло от благодарности и нежности.

— Селия, моя улиточка, у меня не было выбора.

— Давай начнем с того, как ты вообще оказалась на суше?

Я должна была догадаться: из моря мою маму вытолкнуло… любопытство. Ну разумеется. То же самое качество, которое не давало мне спокойно жить с самого детства.

Русалки всегда недолюбливали людей и, следует отметить, за дело: одно время русалобойный промысел на суше процветал. Люди отлавливали русалок и продавали все: чешую, русалочьи слезы, кровь, волосы, а то и целых плененных русалок. Причина этого проста — русалки пропитаны магией, каждая их частичка ценна для людей. К примеру, отвар из чешуи делает красивее. Слезы — умнее. Про поцелуй русалки, добровольно отданную часть магии, и говорить не стоило.

Людям редко удавалось поймать русалку, а потому стоило это все бешеных денег.

Я скосила взгляд на Оливера, и он хмуро кивнул, подтверждая слова мамы.

— Русалки платили сторицей за каждого погибшего, — добавил он. — Редкий человеческий корабль доходил до пункта назначения целым и невредимым. Рыбаки опасались отплывать далеко от берега — на них набрасывались целыми стаями.

— Разумеется, — церемонно кивнула мама. — Хвост за хвост, плавник за плавник, и никак иначе.

— У нас же нет хвостов и плавников? — удивленно спросила я, только сейчас уловив нестыковки в ее рассказе.

В ответ на это мама повела ладонью над предплечьем — и кожа, до этого гладкая и человеческая, вдруг заиграла сотнями чешуек, встопорщилась крохотным радужным плавником. Я моргнула.

Что ж, может, где-то под платьем прячется и хвост?..

Интересно, все-таки, как так вышло, что я этого не унаследовала? Значит ли это, что любой смесок человека и русалки будет выглядеть как человек? То есть, в каком-то смысле, человеческая природа доминирует?

Так, надо сосредоточиться на рассказе!

Со временем кровопролитная война людей

и русалок поутихла, никто уже не помнил, что стало тому причиной. Русалки ушли на дно — буквально — и вовсе перестали иметь дела с людьми. Со временем люди о них почти забыли, а русалки рассказывали детям сказки о чудовищах, живущих на суше и жаждущих крови.

Моя мама, наслушавшись таких сказок, естественно, захотела на этих чудовищ посмотреть. Что и сделала как только подросла и смогла избавиться от надзора нянек.

Нет, мы точно родственники. К гадалке не ходи.

Каково же было ее удивление, когда первый увиденный ею человек на странной лодке оказался не очень-то похож на чудовище. Он был красив: голубые глаза, светлая кожа, светлые волосы. Почти как тритон, но грубее, суше, крепче и «бергрен» — «земнее», — как выразилась мама.

Мама рассказала, что подготовилась к встрече с человеком и готова была к любой атаке, вооружилась заточенными ракушками и заколдованными кораллами. Такой был ее план: увидеть человека и убить его, пока он не убил ее.

К сожалению, человек не попытался напасть. Вернее, он кинулся к русалке, но, как мама быстро поняла, потому что ему было любопытно. Как и ей. Он даже нырнул с лодки в море, когда она струсила и решила уплыть подальше, но едва не утонул. Маме пришлось его вытаскивать.

Я хотела спросить, почему она решила спасти того, кого собиралась убить, но решила, что это не лучший момент.

— Я только потом поняла, что не все люди такие. Он был восторженным. У него было это выражение лица. Улыбка. Ни у кого больше такой не видела.

Выражение лица русалки стало непривычно мягким.

— Ты в него влюбилась, — проговорила я потрясенно.

— Нельзя было не влюбиться, — она улыбнулась.

— И что вы?..

— Я сбежала в его деревню и стала жить в его доме. Родилась ты. Мы назвали тебя Селией. Странно, что сейчас ты зовешь себя другим именем. Оно слишком бергерн.

Мачеха никогда не говорила, что меня когда-то звали Селией. Наверное, она просто не знала.

— Ты просто так взяла и сбежала из моря на сушу?

— Ох, рыбка моя, ты ошибаешься, если думаешь, что это было просто! Я была старшей дочерью царя Трех Великих Морей, его наследницей. Сбежать было непросто. Мне почти год понадобилось ловить момент.

— Весь этот год вы не виделись? С папой?

— Мы общались тайком. — Она мягко улыбнулась. — Я пряталась в его лодке, чтобы мой след не нашли. Мы смотрели на луну или на солнце и говорили. И…

Не буду уточнять, что «и».

— А что произошло потом?

Она нахмурилась и опустила взгляд.