Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой

Солейн Анна

В носу защипало.

— У меня нет компаньонки, но если мне будет позволено, то я хочу сказать, что сама могу следить за своим целомудрием. И моя кровь — не вода. Вернее, вода, но… но моя магия… я владею магией.

Я обернулась к нахмурившемуся Оливеру, чтобы он подтвердил то, что все время повторял: я — сильная волшебница. И наши дети тоже будут сильными. Я не пустышка.

— Оливер, — откашлялся Якоб, — мне бы не хотелось запрещать тебе жениться на девушке, которая, бесспорно, является хорошим выбором, но…

— Отец, — медленно произнес Оливер

тоном ректора Стортона. — Ты не сможешь мне ничего запретить. Сейчас именно я — глава рода, потому что мне король даровал титул герцога. Кроме того, я хочу тебя заверить: женитьба на Унни — самая выгодная партия, которую я могу сделать. Просто пока я не могу поднять всех камней, — хмыкнул он, бросив на меня косой взгляд.

«Поднять все камни?» Это он мою маму цитирует? Я задохнулась от возмущения и смеха.

— То есть, ты женишься на мне ради выгоды?

— Конечно, а ты не знала? — Оливер улыбнулся. — Что может быть более выгодным, чем брак по большой любви?

— Дрангур? — Якоб обернулся к фамильяру за поддержкой. — Ну хоть ты скажи!

— А что сказать? Оливер во всем прав, лучшей партии ему и роду Стортонов не сделать. Пора назначать дату свадьбы. Целуйтесь!

Прежде, чем Оливер целомудренно поднес к губам тыльную сторону моей руки, я успела поймать тяжелый взгляд черных глаз старушки.

Убежденной в том, что ее внук сделал верный выбор, она не выглядела.

Глава 49

Свадьбу мы решили сыграть в августе — спустя месяц после окончания выпускных экзаменов из академии. К слову, Оливер обещание сдержал: экзамен по «Основам проклятий» я получила автоматом под дружное хихиканье преподавательской комиссии. Профессор Хейдар даже уточнила, когда у нас свадьба! Пришлось строго попросить ее держать эту информацию в секрете.

Я думаю про себя 'мы решили сыграть свадьбу", имея в виду нас с Оливером, потому что его родные… не то чтобы меня не одобряли. Но восторга от нашего союза явно не испытывали.

Возможно, виной всему был грим. Кажется, это был тот самый зверь, которого когда-то, много лет назад, показывал на занятии профессор Кипер. Возможно, его родственник. К сожалению, гримы не разговаривали, так что мне оставалось только догадываться.

Не то чтобы я собиралась заводить себе зверя, который питается темной энергией кладбищ, больниц и заброшенных построек, а иногда и силой зазевавшихся магов.

Но грим у меня и не спрашивал. Просто однажды появился у ворот Стортон-холла, а Дрангур решил позвать меня, прежде чем от него избавиться. «На всякий случай», как он выразился. Прогнать радостное, лизучее и прыгающее вокруг меня существо не получилось, да и не очень хотелось. Так я стала хозяйкой Черныша.

Оливер только прощупывал почву в разговорах с королем, а потому я не хотела открыто говорить людям о себе и о моей маме. Так что внезапная дружба с гримом была воспринята обитателями поместья однозначно, ведь гримы проявляют дружелюбие к отродьям низвергнутых и к… девушкам, не обремененным моралью.

Впрочем, грим особенно погоды не делал,

на моей репутации, как выражалась бабушка Оливера, пробы ставить негде было.

С Клариссой, мамой Оливера, мы поладили, она мне ужасно нравилась. В ней не было ничего от знатных дам, ни манерности, ни томности, ни страха испортить прическу. Она быстро приняла то, сколько лет «проспала», навела справки о положении дел в обществе, о достижениях Оливера, провела несколько серьезных бесед со мной и сейчас уговаривала Якоба на новое путешествие. На этот раз не к драконьим землям, а на юг, там находилась Гэлия, государство, дружественное острову, где у Клариссы жила родня: она хотела с ними увидеться.

Якоб был достаточно добродушным человеком, который сначала относился ко мне настороженно, но затем, кажется, что-то во мне его убедило сменить гнев на милость. По крайней мере, накануне дня свадьбы поздравлял он меня вполне искренне.

Джорджиана меня побаивалась, в основном из-за Черныша, который, конечно, не питал к ней теплых чувств, но и не обидел бы — я это чувствовала. Я ее не торопила: она вообще была тихой стеснительной девочкой, которая чувствовала себя спокойно только рядом с родителями и с Оливером.

В поместье прибавилось людей: родня, служанки, строители, которые реставрировали те помещения, которые долго не использовались. Мне это нравилось, хоть было и непривычно шумно и многолюдно. Почти все время до свадьбы я проводила с Аннет, которая в ускоренном режиме пыталась сделать из меня леди. Ну… что можно сказать. Я почти научилась различать вилки, а со всем остальным… ладно. Просто не буду сегодня ничего есть — и все.

Но мои проблемы не шли ни в какое сравнение с тем, что считавшиеся мертвыми Стортоны возвращались в мир. Сейчас, спустя много недель, шумиха уже более-менее улеглась, но долгое время это было новостью номер один.

Впрочем, сейчас я не могла думать ни о чем, кроме одного.

Сегодня был день моей свадьбы с Оливером! В поместье толпились гости, на мне красовалось потрясающее платье, светящееся миллионом крохотных огоньков, длинные перчатки до самых плеч, помолвочное кольцо Оливера. И я боялась спуститься вниз.

Хотя, я знала, где-то там внизу Ирма, и мачеха, и даже староста. И Дрангур. А вот все остальные… они меня пугали.

В дверь постучали, и я радостно воскликнула:

— Открыто!

Это наверняка Аннет, вернулась, чтобы дать мне последние наставления и поправить волосы. Но в дверях показался Оливер.

Он улыбался так широко и радостно, что у меня сердце кольнуло. Я в самом деле выхожу за него замуж? За Оливера Стортона, о котором даже боялась мечтать? За аристократа? Это в самом деле я?

— Я пришел проследить за тем, чтобы ты не сбежала, — сказал Оливер, закрывая за собой дверь.

Черныш поднял голову, окинул Оливера подозрительным взглядом и тут же улегся на лапы. Гримы, конечно, питались силой волшебников, но я ни разу не ловила за этим Черныша и надеялась, что заключенной у меня внутри русалочьей магии ему достаточно.