Красивая иллюзия
Шрифт:
– Олег… - глубоко дышу, сжимая ноги, пытаясь унять бешеное желание.
– Ты прекратила ласкать себя. А я хочу, чтобы ты насладилась процессом в полной мере, - отвечает он, облизывая блестящие от моей влаги губы. Олег поднимается с кресла, обхватывает мою шею, слегка сжимает, целует, передавая мой вкус. Кусает мои губы, и вновь отстраняется, вызывая волну протеста. Стону в голос, хнычу, пытаясь подняться со стола, но муж слегка толкает меня назад, вынуждая лечь на стол.
– Лежи так, не двигайся и не смей сжимать ноги! – говорит он в приказном тоне, осматривая мое подрагивающее телo. – Я надеюсь,ты еще помнишь о наказании за неповиновение?
– его голос становится таким же стальным и холодным, как и его глаза, а я как ненормальная возбуждаюсь еще больше от того, что ко мне вернулся мой доминант.
– Поняла меня? Отвечай! – требует он, а я слышу нотки дрожи в его голосе, потому что он возбужден не меньше моего.
–
– Умница, - хвалит меня Олег, сжимает соски, покручивая их между пальцев. Достает из кармана какою-то толстую крученую цепочку, на концах которой находятся небольшие зажимы.
– Это зажимы для сосков, - опережая мой вопрос, поясняет он. – Я купил их давно, специально для тебя. Расслабься,тебе понравится, обещаю, – говорит он, когда я немного напрягаюсь. Давыдов наклоняется ниже, втягивает мои соcки в рот, посасывает их по очереди, одновременно скользя пальцами по моему клитору, слегка его массируя. Отстраняется от моей груди. Разгоряченную кожу обжигает холодный метал цепочки, я прикрываю глаза и чувствую, как на возбужденные соски одновременно ложатся зажимы, сначала легонько сжимая. Но с каждым его движением по моему клитору, зажим усиливается, причиняя ноющую, но такую сладкую боль. Поражаюсь своей реакции - мне невероятно хорошо. Выгибаюсь,извиваюсь и громко постанываю, получая невероятное наслаждение от процесса. Слышу, как Олег вновь садится в кресло, подхватывает мои бедра,тянет немного на себя.
– Открой глаза, немного приподнимись и смотри на то, как я буду ласкать тебя, - снова приказывает oн, припадая к моему лону губами. И я смотрю, сходя с ума от эротичного зрелища. Господи. Как хорошо. Голова кружится, тело полностью подчиняется его ласкам. Соски пульсируют сладкой, желанной болью, отдавая жаром между ног,там, где порхает его язык. Мой стон раздается на всю комнату, сжимаю в руках какие-то бумаги, лежащие на столе. Возможно важные документы, но мне сейчас на все плевать, янахожусь в полном экстазе. Его ласки становятся хаотичнее,интенсивнее. Он жадно целует мою киску, вылизывая языком. Всасывает клитор сильнее, уже не отпуская, словно целуется с моим лоном.
Дoбавляет пару пальцев, слегка кружа у входа в мокрое лоно. Меня начинает трясти ещё больше, воздуха катастрофически не хватает. Еще чуть-чуть, еще немного и я кончу,и Давыдов это чувствует.
– Давай девочка моя, кончай, – хрипло шепчет он, нeмного прикусывает клитор, гладит стеночки влагалища, другой рукой дергает за цепочку с зажимами, срывая их с меня. И я кончаю. Не просто кончаю. Я рассыпаюсь на атомы, кричу на всю комнату, жадно хватая ртом недостающий кислород. Обессиленно падаю на стол, пытаясь отдышаться, ощущаю, как Олег продлевает мое удовольствие, кружа вокруг клитора, слизывая его с мокрых складочек. Тишину комнаты нарушает только его тяжелое, почти лихорадочное дыхание. Олег на грани. Невероятно возбужден. Я даже чувствую, как дрожат его руки, сжимающие мои бедра, но он не спешит меня трогать. И если быть честной, мне самой еще страшно заниматься полноценным сексoм, хотя внутри ничего не болит. Но не могу же я оставить своего мужа без удовольствия и разрядки. Сажусь на столе, заглядываю в его потемневшие от возбуждения глаза и тону в этом темно-сером взгляде. Виу, что была бы его воля, он разорвал бы меня на части,имея всю ночь, но мой муж сдерживается, боясь причинить мне вред. Усмехаюсь, сама обхватываю его шею, повторяя его действия и целую мужа, облизывая, всасывая его губы. Отстраняюсь от него, слегка отталкиваю его назад, в кресло. Слезаю со стола под пристальным взглядом Олега. Немного наклоняюсь над ним, хватаюсь за его футболку, стягивая с него, швыряю к своему платью, прохожусь ногтями по его напряженной груди, медленно сползаю к его широко расставленным ногам, встаю на колени. Давыдов сжимает челюсть, втягивает воздух через нос, внимательно наблюдая за мной. Расстегиваю ширинку. Давыдов привстает, помогая мне приспустить его джинсы и боксеры, выпуская наружу давно каменный, налитый член.Смотрю, как под нежной кожей пульсирует каждая венка. Облизываю губы, замечая капельку смазки набольшой головке. Обхватываю его рукой, провожу по всей длине, смотрю, как Олег держится, разрешаямне играть с ним, дразнить его. Но я-тo знаю, что он никогда не позволит мне взять все в свои
Провожу губами по головке, слизываю прозрачную капельку. Втягиваю в рот головку, постанывая от наслаждения. Всасываю его на всю длину, начинаю неспешные движения, чередуя с ласками языком его чувствительной головки. И прихожу в полный восторг от того, как Олег стискивает подлокотники кресла, пожирая меня взглядом. Проходит всего пару минут,и Давыдов срывается, хватает меня за волосы, наматывая их на кулак, подаваясь бедрами вперед. Резкое движение и его головка упирается мне горло.
– Твою мать! Алина! – почти рычит он, начиная грубые, резкие толчки, удерживая меня за волосы.
– Прости, милая, это будет жестко, но быстро, я не выдержу долго, - задыхаясь, говорит он. Цепляюсь за его бедра, поднимаю глаза, смотрю на своего мужа, и мне кажется, что в этот момент он самый красивый и невероятно мужественный. Властность, граничащая с грубостью – это и есть сам Давыдов. Он останавливается, вынимает член, проводит по моим губам, позволяя ещё немного поиграть языком. Всего несколько секунд,и он вновь толкается в мой рот. Даже не пытаюсь взять контроль в свои руки, понимая, что он мне этого не позволит. Еще несколько грубых движений,и я чувствую, как его член начинает пульсировать, готовый к разрядке. Олег издает гортанный стон, вынимает член и кончает мне на грудь. Все это порочно, грубо и грязно. Может, я извращенка. Такая же, как и он. Но мне хорошо в этот момент. Нет ничего прекраснее, чем смотреть на мужчину в момент оргазма. Видеть, как ему хорошо с тобой. И еще более прекрасно ощущать, как он хватает тебя за плечи, резко поднимает, сажает себе на колени и крепко прижимает к себе, утыкаясь в шею,тяжело дышит, обжигая горячим, сбивчивымдыханием. А потом шепчет на ухо, что я - самое лучшее его лекарство. Его обезболивающее. Его антидепрессант и наркотик. А когда он приходит в себя,то целует с такой нежностью и любовью, что внутри все переворачивается и хочется плакать от того, что тебя любят. Пусть так, без слов и признаний, но ЛЮБЯТ!
***
Когда ты одинок,твое горе и тоска кажутся бесконечными, без конца и края. В одиночестве ты не можешь найти выхода из длинного,темного лабиринта. А вдвоем с родным и любимым тобой человеком не страшно даже потеряться в темных лабиринтах судьбы. Вместе можно все преодолеть и найти выход из серой, затяжной и непроглядной тьмы. После нашей близости в eго кабинете Давыдов молча отнес меня в душ и так же, в полной тишине, намывал мое тело, запрещая мне разговаривать. Оказалось, вдвоем с родным человеком очень комфортно молчать, общаясь с помощью языка тела. Пусть мы не признались друг другу в любви, наша общая тишина была очень красноречива и говорила о многом.
Правда я нарушала нашу молчаливую идиллию громким смехом, когда Олег скользил мыльными руками по моим бедрам, талии, щекоча меня. Я пыталась терпеть, но не выдержала, визжала и хохотала на всю душевую. А потом улыбалась как дура, когда этот измученный судьбой мужчина искренне улыбался мне в ответ. Вот так, в простых вещах, забывается горе,тоса и отчаянье. Боль и утрата любит тишину, и мы молчаливо решили не упоминать о нашем прошлом, а проживать жизнь здесь и сейчас. Говорят, невзгоды надо переживать в кругу самых близких. Я не знаю, как так получилось, но в данный момент мы с Олегом были самыми близкими друг другу людьми. Наверное, нас объединила общая потеря, о которой мы предпочитали молчать.
– Я очень хочу есть, – говорю Олегу, когда мы выходим из душа и одеваемся в общей гардеробной. Он быстро натягивает на себя простые светло-серые спортивные штаны, невероятно низко сидящие на его бедрах,и наблюдает за мной, когда я абсолютно голая вожу пальцем по его многочисленным рубашкам, выбирая какую надеть.
– Чего ты хочешь? Закажем ужин на дом, - спрашивает он, продолжая следить за тем, как я надеваю одну из его белоснежных рубашек, застегивая пуговицы.
– Я хочу простой домашней жаренной картошки, с обыкновенным салатом из зелени, огурцов и помидоров, - отвечаю я, подходя к Олегу. – И ни в одном ресторане мира не приготовят такую картошку. Я хочу приготовить ужин сама. Нам нужно поесть, я практически ничего не ела за последние дни и ты, похоже,тоже, - последнюю фразу я проговариваю тихо, гладя ладонями его бледное, похудевшее лицо. А он накрывает мою ладонь своей, и целует мои пальцы. Каждый, по очередности.
– Тогда, женщина, на кухню! – наигранно командует он, шлепая меня по попе.
– С меня картошка, с тебя салат, - помигиваю Давыдову, протягивая ему помытые овощи и зелень.
– Справишься?
– Я поcтараюсь, но только если ты не будешь отвлекать меня своим голым телом под моей рубашкой, - совершенно серьезно произносит он, хватает меня за ворот рубашки, дергает на себя,и застегивает пару верхних пуговиц. Дальше мы опять наслаждаемся своей тишиной, готовя простой ужин.
– Не думала, что великий Давыдов сможет пригoтовить простой салат и у него получится очень вкусно, – попробовав, что он приготовил, говорю я.