Красивая иллюзия
Шрифт:
Но на месте мне ничего ни приходится предпринимать или врать охране. Как только я подхожу к большим воротам, они разъезжаются передо мной, как раньше, словно я никуда не уходила. Прохожу во двор, в котором все цветет и пахнет и ничего не говорит о том, что этот дом мертв изнутри. Зачем нам нужен был такой большой особняк, когда мы жили в нем вдвоем?
Подхожу к большой дубовой двери,и сердце замирает. А если Ольга ошиблась,и он вовсе меня не ждет? Обтираю об кофту вспотевшие ладони, хватаюсь за ручку двери, но дверь открывается сама собой. Сталкиваюсь на пороге с домработницей, которая широко улыбается при виде меня.
– Здравствуйте, - киваю головой, не решаясь войти, осматривая прихожую за ее спиной.
–
– Олег Александрович, он...
– она запинается, замолкает, словно сказала лишнего.
– Где он?
– решительно спрашиваю я, скидывая с себя кофту, отставляя сумку в прихожей.
– Он, как всегда, у себя в кабинете. Последнее время он проводит там целый день, а ночует в вашей спальне, запрещая мне там убирать, – тараторит она,и идет за мной, когда прoхожу в гостиную.
– Может, Вы уговорите его поесть, у меня не получается. Он питается только чаем, кофе и алкоголем пo вечерам. Я думала, мать сможет….
– Замолчите, - резко перебиваю ее я. – Я все поняла. На сегодня можете быть свободны, оставьте нас, – прошу ее и устремляюсь в коридор к его кабинету. Застываю возле двери, прислушиваюсь к происходящему по ту сторону и ничего не слышу. Полная звенящая тишина. Я здесь. Нужно сделать этот шаг, за которым следует переломный момент в наших отношениях. Или мы есть, какими бы мы не были сломленными,или нас вовсе нет. И никогда не было. Тихонько стучу, но ответа не получаю. Приоткрываю дверь, прохожу в кабинет. Становится зябко, все окна раскрыты нараспашку, по кабинету гуляет ветер от сквозняка. Олег сидит за рабочим столом в своем большoм кожаном рабочем кресле. Голова откинута на спинку, глаза прикрыты, дыхание глубокое и, кажется, что он спит. Небритый, немного похудевший, бледный. Рядом с ним на столе большая чашка чая, какие-то папки с бумагами, бутылка виски, но бокала нет.
Шумно сглатываю, понимая, как я сильно по нему скучала. Он стал мне родным человеком. Хочется сделать то, чего раньше никогда не делала. Залезть к нему на колени. Пбнять. Прижаться к его сильной груди. Услышать стук его сердца и понять, что наши отношения еще живые, они здесь, они еще дышат, нужно просто вдохнуть в них жизнь. Давыдов поднимает голову, открывает глаза и впивается в меня тяжелым, стальным взглядом. Тoлькo раньше его глаза почти всегда были холодными, а сейчас они просто безжизненные. Мы молчим, смотрим друг другу в глаза. Проходит пара минут, мой пульс зашкаливает, ноги становятся ватными, а в душе что-то переворачивается. Хочется кинуться в его объятия и забыть обо всем, оставить все в прошлом и ничего не вспоминать, стереть из памяти и начать все сначала.
Не могу больше стоять, ноги подкашиваются. Прикрываю за собой дверь, прохожу в кабинет, сажусь на коаный диван у противоположной стены. Олег разрывает наш контакт, закрывает глаза, вновь откидываясь на спинку кресла. А меня накрывает разочарованием. Но, если он думает, что я сдамся,то Давыдов плохо меня знает. Я не уйду отсюда, пока он меня не прогонит. А даже если начнет гнать, я уйду только тогда, когда пойму, что действительно ему не нужна.
– Пришла за разводом? – немного хрипло спрашивает он,так и не открыв глаза. А я молчу, сжимаю губы, пытаясь подобрать нужные слова.
– На столе в черной папке все документы на развод, остались только подписи сторон. Документы давно готовы, я хотел их тебе отправить.
– Что же не отправил?
– спрашиваю я,и на душе становится теплее. Пн приготовил документы и не отправил. У меня есть маленькая надежда на то, что я действительно ему дорога. Давыдов не отвечает. Упорно молчит, сжимая челюсть.
– Твои вещи наверху, я ничего не трогал, машина в гараже, попроси мох ребят, они помогут тебе все собрать и загрузить, - продолжает он, но с каждым словом в его голосе слышится раздражение, будто он
– Ну нет, Давыдов, просто так ты от меня не отделаешься, – наигранно усмехаюсь, встаю с дивана и иду на него.
– Что это значит?
– безжизненно спрашивает он, следя за моими действиями. – Ты хочешь раздела имущества? Так почитай бумаги, я оставил тебе вполне приличную сумму.
– Господи, Олег, прекрати все мерить деньгами. Мне совершенно ничего от тебя не нужно, - отвечаю я и иду ва-банк. Была - не была, мне нуно пробить эту чертову стену, которую он воздвиг, отгородив себя от всегo мира. Подхожу к нему ближе, замечаю на столе пару фото девушки-блондинки. Понимаю, что это - Таня. Немного застываю, пытаясь преодолеть режущую боль в груди. Он любит ее. Долгие годы он хранит к ней любовь. И он ее не отпустил. Это больно осознавать. Но ее нет. А мы есть. Я должна быть сильной и помочь ему все это преодолеть. Лишь бы не прогнал и принял мою помощь. Заставляю себя оторвать взгляд от довольно красивой улыбающейся девушки. Подхожу к Олегу вплотную, секунд сомневаюсь в правильности поступка. Вдыхаю и, как хотела, забираюсь к нему на колени лицом к лицу.
Чувствую, как его тело напрягается, он застывает, сжимает челюсть, и, по-моему, даже не дышит. Сама задыхаюсь от близости с ним и боязни, что оттолкнет, как я оттолкнула в больнице. Но он запрокидывает голову и смотрит мне в лицо, словно пытается прочесть меня. А я открыта. Пусть считывает все мои эмоции и чувства к нему. Давай, Алина, действуй. Накрываю рукой его грудь, чувствую, как хаотично бьется его сердце. Пн не бездушен, у него есть сердце. Больное, раненное с оторванными кусками, но оно здесь. Живое. Оно бьется, отбивая мне руку. Вдыхаю полной грудью, обхватываю его лицо, чувствуя покалывание щетины, прислоняюсь лбом к его лбу, создавая полный кoнтакт.
– Ответь мне только на один вопрос, - тихо, почти шепотом прошу я. – Все, что мне сказала Инга, правда? Ты собирался вышвырнуть меня через пять лет?
– Да, - так же тихо, хрипло отвечает он. Больно, обидно. Я жду продолжения, объяснений, но он молчит. Глотаю его слова, понимая, что сама виновата. Я бездумно вышла за него замуж и даже ни разу не задумалась, зачем ему нужен был брак со мной. Проходит еще минута,и я начинаю жалеть, что пришла. Возможно, его боль от потери рeбенка отcтупила,и он вовсе во мне не нуждаетcя, как сказала его мать. Хочу слезть с его колен, дергаюсь, отшатываясь назад, отпуская его лицо. Но Давыдов не позволяет мне этого сделать, резко хватает меня за талию и дергает на себя, а меня пробивает током oт его грубых прикосновений. Он впивается пальцами в мою кожу под легким платьем, а мне хорошо.
– Изначально я так и хотел, - наконец поясняет он.
– Ты была всего лишь инструментом в моих руках. Но… потом… когда… ты забеременела… и… - каждое слово дается ему с трудом, но он продолжает говорить, - в общем, я изменил свое решение. Я захотел остаться с тобой,ты стала больше, чем просто сделка. Наверное,ты изначально значила для меня больше. Я выбрал тебя спонтанно, просто заглянул в твои глаза в нашу первую встречу в ресторане и понял, что ты именно та, кто мне нужен. Ты как-тонезаметно стала моей женщиной. Именно моей. С тобой я начал чувствовать все то, что давно похоронил. Ты нагло и без разрешения ворвалась в мою больную душу, – от его слов начинает кружиться голова. Что это, если не признание в любви?
– Но разве сейчас это имеет значения? Своей корыстью я убил нашего ребёнка. И ты в праве меня ненавидеть, - обреченно произносит он, а сам прижимает меня к себе сильнее. Невыносимо больно слушать о нашем ребенке. Меня начинает трясти, кгорлу пoдступает ком, но я глотаю его, пытаясь быть сильной, поскольку вижу слабость этого мужчины,и чувствую вину за собoй, потому что вселила в Олега уверенность, что он один во всем виноват. Хотя мы оба хороши.