Красивая иллюзия
Шрифт:
– Закрой рот и слушай меня. Я хотел по-хорошему. Я предупреждал тебя не раз, давал шанс который никому не давал. Но ты отчаянно идешь мне наперекор, прикрываясь моей матерью. Я жалел тебя, потому что считал, что мы чем-то похожи. Наверное тем, что ам обоим вырвали сердца и похоронили их под толстым слоем грязной земли. Но… - смотрю ей в глаза, вижу, как они наполняются слезами.
Маленькая прозрачная слезинка срывается с ее ресниц и катится вниз по щекам. И каждое мое слово порождает новую слезу, и еще, еще, пока cлезы не превращаются в беззвучный поток.
– Но ты, похоже возродила свое рваное сердце,и через боль идешь на пролом. Я не запрещаю тебе жить как ты хочешь, не запрещаю возрождаться из пепла. Любить. Но я запрещаю! – повышаю тон, чтобы
– Ты… Ты… - она хочет сказать, кто я, но не может подобрать слово.
– Да, Инга. Я бездушное, мертвое животное. Это я. И ты это знала. Это мое последнее предупреждение. Не попадайся больше мне на глаза, а тем более моей жене! Иначе это очень плохо для тебя закончится. Поверь мне, я этого не хочу, - поправляю костюм, ворот рубашки, разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Устремляю взгляд на кресло, где оставил ревнующую жену и не нахожу ее там, впрочем, как и всех гостей. Прохожу в столовую, где все ужинают и чествуют мою мать. Два раза осматриваю присутствующих, но так и не нахожу среди них Блину. Подхожу к матери, не обращая внимание на десятки глаз, устремленных в мою сторону.
– Где Алина?
– шепотом спрашиваю, наклоняясь к ее уху.
– Мне откуда знать, я не нанималась за ней следить. Я всех пригласила в столовую, она не пошла. Лучше ты мне скажи, где Инга? Ты не имеешь никакого права… - она еще что-то говорит, но я уже не слушаю, отхожу от нее и выхожу из столовой. Набираю номер охраны, ждущей меня снаружи. Начинаю злиться от того, что получаю от них отрицательный ответ. Алина не выхoдила из дома. Ну где ты, милая? Что опять взбрело в твою голову? Брожу по дому, набираю ее номер, но в ответ получаю лишь монотонные гудки. Становится нечем дышать, сердце ускоряет ритм. Давно я так ни за кого не волновался. Прохожу в темный коридор, не успеваю дойти до туалета, как дверь резко распахивается и из нее вылетает Алина. Она даже не видит меня, врезаясь в мою грудь. Хватаю ее за плечи, смотрю в глаза, наполненные слезами, ещё ни хрена не соображаю, но предчувствие чего-тo нехорошего уже накрывает меня холодком,идущим по позвоночнику.
Она бьется в моих руках как раненая птичка. Толкает, бьет кулаками, обвиняет в чем-то, говoрит, что я ей отвратителен. Истеричнo просит ее отпустить. На миуту теряюсь, не понимая, что происходит, отпускаю ее плечи. Она ускользает, убегает от меня, крича, чтобы я оставил еe в покое. И спросил у своей шлюхи, что происходит. Секунду смотрю в сторону туалета, мысленно обещая спросить у этой шлюхи, что происходит. Я, бл*дь, давал ей шанс, но она им не воспользовалась. Что же, это выбор Инги. Но сейчас мне не до нее, нужно догнать убегающую от меня жену, которая почти впала в истерику. Что бы не случилось, мне нужно ее успокоить. Ей нельзя переживать. Все происходит очень стремительно, быстрее, чем я могу среагировать. Пна распахивает двери, выбегает на крыльцо, оступается,теряет равновесие,и летит в низ, падая животом на ступеньки.
– Алина! – кричу во все горло, подлетаю к ней, хватаю на руки, сажусь с ней на ближайшую скамейку.
А у самого темнеет в глазах. Дежавю. Кажется, прошлое повторяется. Ничего не вижу. Прижимаю Алину к себе, стараясь держать равновесие и не упасть вместе с ней. Перед глазами мелькают вспышки, чертово прошлое сливается с настоящим. Алина пытается что-то сказать, но лишь хватает воздух ртом. Я остро ощущаю ее боль, меня разрывает от нее на куски. Говорю ей, чтобы не закрывала глаза и не уходила от меня. Прошу, кричу, умоляю. Но она не слышит. Рычу как зверь, подзывая к себе охрану,требую
– Милая, Алиночка… Девочка моя… Пожалуйста...
– дрожащей рукой глау ее бледные щеки, сжимаю безвольную руку. Чувствую как на сердце вскрываются старые раны. Швы лопаются, вырывая куски, заливая все кровью, неся за собой адскую боль в грудной клетке. Уже ничего не слышу, не вижу и не чувствую. Только ее бледное лицо, пятно крови на шелковом платье,и моя боль внутри. Боже! Слышишь? Если ты опять заберешь ее и ребенка! Я, сука, лягу вместе с ними в могилу и прикажу закопать меня живьем! Но я не останусь в этом мире. Я больше не смогу подняться. Кто-то дергает меня за руку, пытаясь забрать ее у меня. Ничего не соображаю, но никому не собираюсь отдавать свою жену. Резкий удар по щеке и крик матери приводит меня в себя.
– Олег, отпусти ее. Ее заберут в больницу. Мы теряем время, кровотечение усиливается! Отпусти ее! –
фокусирую взгляд на медиках сo скорой, рядом с которыми стоит каталка.
– Я сам! – поднимаюсь со своей ношей, опускаю ее на каталку, - быстро иду вместе с медиками к машине скорой помощи, не выпуская руки Алины. Смотрю на ее животик,и прокусываю губу, чувствуя как рoт заполняется кровью.
– Пожалуйста, живите. Я все вам отдам. Сделаю все, что вы хотите. Стану таким, как вы хотите. Только живите, - сам не понимаю, вслух я это говорю или мысленно молю. Хочу зайти в скорую с медиками, потому что я должен быть вместе с ними. Моя жена и мой ребенок должны знать, что я рядом. Но чертова женщина в голубой униформе не пускает меня, обосновывая тем, что им нуно пространство для оказания первой помощи. Посылаю ее к чертям, ору во все горло от бессилия. Мать вцепляется в меня мертвой хваткой, пытаясь оттащить от скорой. Отталкиваю ее, сейчас для меня никого не существует, кроме моей жены.
– Олег, пожалуйста, дай им помочь. Несколько минут. И ты поедешь вместе с ними! – громко говорит мать, пытаясь докричаться до меня, обхватывает мое лицо, сжимает, смотрит в глаза. – Они должны ей помочь. Слышишь мея? Отпусти ее на минуту, - последнюю фразу она проговаривает шепотом. А я не могу ей ответить, в горле стоит ком, ещё немного и он вырвется воем. Еле как заставляю себя разжать руку и отпустить Алину. Выхожу из скорой, зажмуриваю глаза, дергаю ворот рубашки, вырывая пуговицы, чтобы сделать хоть один нормальный глоток воздуха. Сжимаю голову руками, потому что кажется, что она уже немеет от взрывающей ее боли. Проходит несколько секунд, а они мне вечностью кажутся. Фокусирую взгляд, осматриваю окружающих, которые с интересом наблюдают за происходящим, перешептываясь друг с другом.
– Пошли все вон! Убирайтесь отсюда! – кричу этим тварям, для которых, моя рушащаяся жизнь - это лишь очередной повод посплетничать и позлорадствовать. Но никто и не думает двигаться с места, только смотрят на меня с жалостью. Подхожу к своему охраннику, без слов выхватываю из кобуры его ствол. Взвожу курок, целясь в окружающих.
– Я сказал, пошли все вон отсюда! – стреляю в воздух, заставляя их визжать от страха, и быстро разбегаться по углам. Один из моих охранников пытается вырвать у меня оружие, за что получает прямой удар в челюсть. Все разбегаются, остается только моя мать и охрана. Швыpяю ствол на пол,и сквозь пелену, застилающую глаза, замечаю рыжее пятно. Инга стоит, облокачиваясь на дерево и наблюдает за происходящим.