Красивая иллюзия

Шагаева Наталья

– Имеет. Сейчас. В эту минуту все имеет значение. Ты не один, я виновата не меньше твоего. Мы зачали этого ребенка из корыстных целей,и Бог нас покарал, - впервые за десять дней моя боль вырывается наружу. Глаза начинает нещадно щипать из-за подступающих слез. Но я зажмуриваюсь, пытаясь держаться, понимая, что Олегу больнее во сто крат. Он потерял дважды,и я не имею права жалеть себя, да и мой сильный мужчина в жалости не нуждается. Мы просто должны бороться с этим вместе и вдвоем прожить свое горе. Он смотрит на меня своим ледяным взглядом, но мне уже не холодно, мне тепло в его руках.

– Ты не будешь счастлива со мной. Я не изменюсь, я такой, какой есть. Я не смогу любить тебя так, как ты хочешь. Я в принципе не смогу больше любить. А ты заслуживаешь большего, чем жить и ждать, когда я изгоню всех своих демонов, - он обхватывает мой затылок,тянет к своей груди вынуждая лечь на него и слушать

хаотичный стук его сердца. Обнимаю его, oбвивая руками, прижимаясь сильнее и понимаю, что ничего больше не хочу. Только его, такого какой есть, со всеми недостатками и тьмой в душе.

– Я так скучала по тебе, - тихо шепчу ему в его грудь, чувствуя, как он зарывается в мои волосы, срывая заколку. — Не гони меня, поговори со мной. Расскажи мне о ней, - прошу я с замиранием в сердце. Я не называю ее имeни, но Олег прекрасно понимает, о ком я говорю. Он застывает, я слышу как его сердце, которое он считает мертвым, начинает биться еще быстрее. Один его глубокий вдох и тишина. Я не настаиваю, решая действовать постепенно. Я не буду на него давить. Проходят минуты, Олег расслабляется, начинает нежно осторожно поглаживать меня по спине, водить губами по моим волосам, иногда глубоко вдыхая. И мне хорошо вместе с ним. Становится спокойнее, боль притупляется,и становится легче дышать.

– Таня была художницей, – неожиданно произносит он, разрывая нашу тишину.
– Она рисовала в парке, где мы и познакомились. Изображала природу, людей, но в своем видении, в какой-то абстракции, грубых широких мазках,и почти вcегда в темных тонах. Но мне нравилось, я видел в ее работах глубину, эмоции… Но они были гораздо глубже и эмоциональнее, чего тогда я не замечал. Эти картины отражалиее темный внутренний мир. Они выражали сущность внутри нее, но тогда я считал это маленькими странностями, присущими всем творческим личностям.

ГЛАВА 16

Алина

– Мрачными у нее были только картины. Татьяна же была жизнерадостна, мила, непосредственна и oчень эмоциональна. Каждый день проживала как последний, ничего не откладывая на завтра. Онаредко грустила, никогда не плакала, спешила все успеть, говорила, что жизнь коротка. Рисовала, занималась восточными танцами, йогой, была очень разносторонней и умной девушкой. Я как-то сразу влюбился. С первого взгляда, с первых сказанных слов, с ее первой очаровательной улыбки предназначенной мне, - Давыдoв, усмехается, на секунду задерживает дыxание, а я боюсь поднять голову и посмотреть в этот момент ему в глаза. Боюсь увидеть в них любовь и тоску по этой женщине. Но Олег продолжает играть с моими волосами, раскидывая их по плечам. Кажется, он там, в своем прошлом, а ко мне прикасается скорее механически. Но я е хотела его откровений, и должна выслушать Олега до конца. Несмотря на то, что мне неприятно слушать о его любви и осознавать, что когда-то он был другим, а со мной уже таким не будет.

– Все как-то быстро закрутилось: встречи, каждодневные свидания, безумное влечение, как физическое,так и душевное. Я дышать без нее не мог. Ревновал безумно, готов был убить каждогомужика, который смотрел на нее с вожделением. Хотел, чтобы она принадлежала только мне. И я сделал ей предложение, потому что понял, что хочу разделить с ней всю жизнь. Моя мать была против нашего брака, но она вcегда скептически относилась к моему выбору женщин. Я не понимал тогда, почему родители Тани тоже долго отговаривали ее выходить замуж. Но мы наплевали на всех и без церемоний, гостей и прочей мишуры, просто расписались и улетели на острова. Я купил ей галерею, организовывал выставки,и готов был сделать все, что она хочет, отдать все, что есть, открывая перед ней душу. Ругались мы только из-за моей ревности и из-за того, что она лезла в мои дела, пытаясь убедить, что я занимаюсь неправильными вещами. Но все заканчивалось бешеным злым сексом, от которого мы кайфовали. Мы не планировали детей. Но случилось так, что очередной наш скандал по поводу моихкриминальных дел закончился сексом и ее беременностью. Я был счастлив настолько, что обещал ей отойти от своих дел и попробовать принять дела отца. С ней мне все казалось таким правильным. Наверное потому, что подсознательно, меня не страшила мысль, что мы можем зачать ребенка, это было так естественно. На протяжении беременности Таня постоянно повторяла, что ей очень страшно. Я тогда не понимал, чего она боится, думал, это всегo лишь женские страхи. Гормоны, боязнь перед родами. Но все было гораздо страшнее. Она часто уходила в себя, замыкалась, не желая ни с кем разговаривать. Все чаще рисовала. Много рисовала, запираясь в своей мастерской. А когда выходила оттуда - словно приходила в себя, оставаясь той же жизнерадостной, счастливой женщиной. Мне еще тогда нужно было

забитьтревогу, выяснить все, докопаться до причин ее перепадов настроения. Но я просто поговорил с врачом,ведущим ее беременность, который убедил меня, что такое поведение - норма для женщин в положении. Ей просто нужна любовь, забота и внимание.В тот чертов день, я уехал по делам в другой город. Днем я разговаривал с ней по телефону. С Таней было все хoрошо, она шутила, смеялась, рассказывала о том, что наш неугомонный сын постоянно толкается. Говорила, что скучает и очень любит. А уже вечером она позвонила мне сама, кричала втрубку,требуя, чтобы я приехал домой, постояннo повторяла, что ей очень страшно. Ее голос до сих пор стоит у меня в ушах - он был жутким, словно это не она вовcе. Последние ее слова внушали ужас. Передтем, как бросить трубку, она разговаривала уже не со мной. Я не мог разобрать ее слова, и тогда решил,что с ней рядом кто-то был, тот, кого она боялась. Ну не могла моя жена, с которой все было хорошо ещё днем, резко сойти с ума… - Олег делает паузу, замирает,и мне кажется, что его сердце на миг тоже останавливается.

– Я тут же поднял всю свою охрану, которая уверяла, что Таня дома одна. Мчался в аэропорт, постоянно набирая ее номер, но в ответ получал лишь монотонные гудки. В тот момент они были уже мертвы. По данным моей охраны, моя жена выбросилась из окна нашей квартиры ровно через пять минут после нашего разговора. Она просто распахнула окно и шагнула вниз, забрав с собой моего ребенка, любовь, сердце и душу. В первые сутки после произошедшего я не мог поверить, что их больше нет. Я отказывался мириться с реальностью. Только вчера я был самым счастливым человеком, любил свою жену и ждал рождение сына, а на следующий день все в одночасье рухнуло. В состоянии шока, когда тело рвалось искать виновных, я не верил, что Таня сделала это сама, добровольно. Я ведь слышал, как она с кем-то разговаривала. И корил себя думая, что это сделали те, кому я перешел дорогу, а таких тогда было немало. Но эксперты не обнаружили присутствия посторонних. Даже звонила она в этот день только мне, ни единого постороннего звонка или сообщения. Охрана утверждала, что Таня даже из дома не выходила. У меня просто в голове не укладывалось, что могло подтолкнуть ее на этот шаг.

– В полной мере я осознал произошедшее только когда их хоронили. С каждой минутой церемонии я умирал вместе с ними. А дальше я мало что помню. Я что-то кричал окружающим, разгонял толпу, не позволяя закрывать крышку гроба и забирать ее у меня. Совершенно не помню, как меня оттащили от них. Моим единственным желанием в тот момент было лечь в могилу вместе с женой и ребенком. Потом я уехал в наш загородный дом, который мы мечтали отстроить и жить там летом. Я пил алкоголь, рассматривал ее фото, вспоминая каждый наш момент вместе. Меня не стало. Я мертв и по сей день. Олег Давыдов - это просто пустая безжизненная оболочка, - он опять замолкает, глубоко вдыхает, продолжая пальцами гладить мою спину. Сама не замечаю, как из моих глаз катятся слезы,тихо, беззвучно стекая по щекам, заливают его футболку.

– Спустя время, я все же докопался до истины. Девочке Тане десять лет, страдает шизофренией. Продуктивному контакту недоступна, все время разговаривает сама с собой, на месте не удерживается, неусидчива, на вопросы не отвечает, активно жестикулирует. Спорит, разговаривает, подчиняется указаниям «голoсов». Внимание девочки можно привлечь только во время процесса рисования. Рисует несуществующие миры, природу, животных в своем видении – это выписка из ее истории болезни.Девочка Таня прошла долговременную комбиированную терапию и вступила в стадию устойчивой ремиссии. Девушка Таня принимала профилактические препараты и научилась контролировать себя. Татьяна приняла реальность и нашла себя в искусстве, выплескивая навязчивые мысли в картины, которые рисовала. Только потом я сопоставил факты и понял, что ее странности и непосредственность были признаками душевного заболевания. Она очень часто, в основном по вечерам и ночам, уходила рисовать, запираясь в своей мастерской. После ее смерти, когда я все же нашел в себе силы вернуться в нашу квартиру за дорогими мне вещами, я обнаружил картину, которую она нарисовала в тот день.

Страшное, жуткое лицо со зловещим оскалом без глаз, с потекшими красками, в которых преобладал черный, синий и красный цвет. Один психиатр предположил, что это была именно та сущность, которая сидела в ее голове. Ей принадлежал голос, который вел ее, заставляя выпрыгнуть из окна. Это его она боялась и звонила мне, просила ее защитить. Б меня не было дома…

– Боже, Боже, Олег, – повторяю как в лихорадке одно и то же, отрываюсь от его груди, вновь обхватываю лицо, смотря в стальные безжизненные глаза.
– Ты такой сильный, ты смог все это пережить, - говорю я, а Олег печально усмехается.