«Красная империя зла». Запад против Сталина
Шрифт:
Рекомендованная Снайдером книга Павла Вечоркевича «Цепь смерти» не только не «фундаментальное исследование», а источник откровенно бесполезный. В ней отражены «научные знания» до 1991 года, главным образом заблуждения периода Хрущева и Горбачева. В книге не использованы широкодоступные свидетельства, опубликованные после распада СССР в 1991 году и особенно в последние десятилетия. На нее не ссылаются даже самые радикальные российские историки-антикоммунисты, которые занимаются делом Тухачевского [82] . Что еще раз доказывает: Снайдер не изучал русскоязычные материалы и не знаком с историографией. И тем не менее он взялся писать о советской истории.
82
Автор приобрел и изучил книгу Вечоркевича 10 лет назад, когда исследовал дело Тухачевского.
Снайдер
Восхищение Вечоркевичем гитлеровской Германией привело его к мысли объединить в своих фантазиях Польшу и Германию для нападения на СССР. Он верил в Гитлера и мечтал о том, чтобы польские руководители стояли бы вместе с Гитлером на Красной площади и принимали парад победы над СССР:
«Мы не хотели союза с Третьим рейхом, а завершили союзом со столь же преступным Советским Союзом. А что еще хуже, под его абсолютным доминированием.
Гитлер же никогда не относился к своим союзникам так, как Сталин к странам, завоеванным после Второй мировой войны. Он уважал их суверенитет и правосубъектность, требуя лишь определенных ограничений во внешней политике. Наша зависимость от Германии, следовательно, стала бы существенно меньшей, чем зависимость от СССР, в какую мы попали после войны. Нам можно было бы найти на стороне рейха почти такое же место, как Италия и, наверняка, лучшее, нежели Венгрия или Румыния. В итоге мы бы оказались в Москве, где Адольф Гитлер и Рыдз-Смиглы приняли бы парад победоносных польско-германских войск. Грустную ассоциацию, конечно, вызывает холокост. Но если хорошо задуматься, можно прийти к выводу, что быстрая победа Германии могла бы означать, что его вообще бы не случилось. Поскольку холокост стал в значительной мере следствием германских военных поражений».
Любимый историк Вечоркевича — британский неонацист, лжец и отрицатель холокоста Дэвид Ирвинг, которого сам Вечоркевич однажды охарактеризовал так:
«Он лучший и самый выдающийся эксперт по истории Второй мировой войны. Ученый, для которого главное значение имеют источники, а не точки зрения историографии, мнения коллег или шумиха в газетах. Человек, перед которым за его неограниченную добродетель по сбору, рассекречиванию и обнародованию ключевых документов Третьего рейха мы должны снять шляпу. Историк такого калибра имеет право писать и говорить обо всем» [83] .
83
Polityczna poprawnosc, a prawda historyczna, rozmowa z profesorem Pawlem Piotrem Wieczorkiewiczem z Uniwersytetu Warszawskiego (Политическая корректность и историческая правда — беседа с профессором Варшавского университета Павлом Петровичем Вечоркевичем) // Templum Novum. 2006. Март.
Вечоркевич открыто заявляет о своем сожалении, что Польша не вступила в союз с нацистской Германией в период Второй мировой войны! В интервью, опубликованном в польской газете «Ведомости» 2 января 2006 года, Вечоркевич заявил:
«[Корреспондент] Талага: Началу войны предшествовало подписание пакта Молотова — Риббентропа. Что было бы, если бы Польша согласилась на требования Германии? Изначально Гитлер не хотел нападать на Польшу, и вторжение скорее явилось следствием стечения обстоятельств, нежели результатом многолетнего планирования. Могла ли Польша своей жесткой позицией спровоцировать советско-германское соглашение?
Вечоркевич: В моем понимании Бек совершил кардинальную ошибку, он просмотрел советский фактор. Он идеально разыграл политическую карту, но не взял в расчет Советский Союз. Что было бы, если мы пошли против Советского Союза вместе с Гитлером? Польша наряду с Германией и Италией стала бы одним из творцов объединенной Европы со столицей в Берлине и с немецким языком в качестве государственного» [84] .
Снайдер продолжает:
«Немцы не рассчитывали на помощь советского населения в будущей войне. В этом отношении сталинский сценарий угрозы (объединение иностранных врагов с внутренними оппонентами) был довольно ошибочным. Поэтому еще больший террор, развязанный Сталиным против собственного населения в 1937 и 1938 годах, был абсолютно бесполезным и на самом деле контрпродуктивным» (с. 114).
84
См.:1024,wiadomosc.html.
Все это неправда. С конца 1980-х годов из несоветских источников историкам стало известно, что Гитлер, несомненно, ожидал совершения в СССР военного переворота и установления прогерманской военной диктатуры [85] . Затем с конца 1990-х годов выяснилось: военные заговоры действительно существовали и координировались подпольным блоком «троцкистов и правых». Дополнительные свидетельства привел в своей работе профессор Элвин Кукс [86] . И наконец, еще больше доказательств в пользу существования заговоров появилось в наши дни.
85
Мы ссылаемся на записки Мастны и Бенеша от 9 февраля 1937 года, в частности на частную беседу Мастны с германским эмиссаром Траутмансдорфом. Напр., см.: Ivan Pfaff. Die Sowjetunion und die Verteidigung der Tschechoslowakei 1934–1938: Versuch der Revision einer Legende. Koeln; Weimar; Wien: Bohlau Verlag, 1996; Prag unde die Affaere Tuchacevski, 191–216; First published in Pfaff: Prag und der Fall Tuchatschewski. Vierteljahresheft fuer Zeit-geschichte 35 (1987), 95-134. Пфафф ошибочно интерпретирует упомянутый документ. Мы получили копию документа и планируем опубликовать его исследование в будущем.
86
См.: Coox. The Lesser of Two Hells: NKVD General G.S. Lyushkov’s Defection to Japan, 1938–1945 // Journal of Slavic Military Studies 11, 3 (1998) 145–186 (Part One) (Coox 1); 11, 4 (1998) 72-110 (Part Two).
Все указанные сведения совпадают с большим по объему числом данных из рассекреченных советских архивов [87] . Что наилучшим образом подтверждают связи Тухачевского с Германией; ранее о получении историками такого количества доказательств можно было только мечтать. Снайдер либо игнорирует указанный факт (доказательство некомпетентности), либо знает о нем, но ничего не сообщает своим читателям (доказательство нечестности).
Как и на Московских процессах, в деле Тухачевского признание связей с немцами основано на показаниях подсудимых. В 1939 году Николай Ежов, начальник НКВД в период так называемого «большого террора», признал: при помощи массовых убийств заговорщики пытались настроить многих советских граждан против советского правительства, чтобы те в случае внешней агрессии либо подняли восстание, либо не стали оказывать сопротивление врагу. Нет доказательств, что данные признания сфабрикованы или даны под принуждением. И конечно, Снайдер подобных свидетельств никогда не видел. Если бы видел, он бы их процитировал [88] . Таким образом, утверждение Снайдера — снова просто «блеф».
87
Эти документы в основном в виде выдержек приведены в работах Юлии Кантор: Юлия Кантор. Война и мир Михаила Тухачевского. М.: Огонек; Время, 2005; Юлия Кантор. Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы. М.; СПб.: Питер, 2009. Тем не менее Кантор пытается уверить в невиновности Тухачевского. Сами документы можно встретить в сериях статей Кантор «История государства и права» (2006). Доступны в интернете:igp06.pdf.
88
Полные тексты признательных показаний Ежова, опубликованных в 2010 году на английском и русском языках, можно увидеть в статье: Grover Furr. The Moscow Trials and the «Great Terror» of 1937–1938: What the Evidence Shows. См.:na_update0710.html. См. также: Ферр и Бобров. Маршал С.М. Буденный…
Снайдер заявляет, что такого класса, как «кулаки», не было и что Советы выдумали их:
«Как социальный класс “кулак” (зажиточный крестьянин) никогда на самом деле не существовал, этот термин был скорее советским определением, которое обрело политическую самостоятельность» (с. 114–115).
Перед нами либо некомпетентность, либо преднамеренный обман. Термин «кулак» существовал в России задолго до Октябрьской революции или до появления марксизма в России. «Кулаками» называли тех крестьян, которые нанимали батраков, чтобы те обрабатывали их земли.
Ниже приводятся цитаты, почерпнутые у трех зарубежных авторов, которые описывали кулаков и их роль в крестьянском обществе.
Английский писатель Эмиль Джозеф Диллон в книге «Закат России» (1918):
«Таких людей обычно называли “кулаками”, что символизировало их крайнее безразличие к состраданию или к правде. И из всех извергов рода человеческого, с которыми мне довелось когда-либо встретиться в моих путешествиях, не могу припомнить никого более зловредного и одиозного, чем русский кулак» [89] .
89
Emile J. Dillon. The Eclipse of Russia. New York: George H. Doran, 1918. Р 67.