Красная королева
Шрифт:
Следующие три дня были посвящены охоте. Охоте на любовницу короля. Самым сложным в моем плане было отловить Лисапету отдельно от моего мужа. На «отлов» дамы были направлены все силы, которыми в данный момент я располагала: мадам Менуаш, Софи, две дамы из посольства, которые показались мне менее болтливыми, чем остальные, и Тусси, та самая горничная, которая ухаживала за моими платьями. Именно она и принесла мне нужные известия. Шепотом, чтобы не слышали остальные обитательницы апартаментов, она сказала:
— Ваше королевское величество! Графиня Оренская сейчас рыдает в голубой
К сожалению, все произошло так быстро, что я не придумала предлога оставить свою свиту в комнате. Зато я запретила ей входить в голубой салон. Когда я заглянула туда, я поняла, что мой план провалился: «бедную страдалицу» окружало десятка полтора дам и кавалеров. Разговаривать на глазах у всех было решительно невозможно. Я развернулась и вышла, даже не дав придворным поклониться мне.
Зато по пути, на подходе к тронному залу, я встретила человека и поняла: вот он-то мне и нужен. Муж графини Оренской, бодрячок средних лет, неторопливо шествовал куда-то по своим делам. В отличие от многих придворных, он не счел нужным по-хамски вести себя с королевой, поклонился достаточно вежливо и отошел в сторону, давая мне дорогу. Глядя прямо ему в глаза, я произнесла:
— Сегодня такая хорошая погода, Софи! Я обязательно пойду гулять ближе к вечеру. Именно этим мне и нравится парк — свежим воздухом и возможностью спокойно поговорить.
На лице графа появилось сомнение. Он не был уверен, что это говорится для него, а я не могла вслух пригласить его с собой: за моей спиной топтались фрейлины. Поэтому я просто кивнула головой, аккуратно поднесла палец к губам, показывая, что нужно молчать, и прошла своей дорогой. Оставалось только надеяться, что он все понял правильно.
Вечером мы с фрейлинами прогуливались в парке и «случайно» встретили графа Оренского. Я уронила браслет с руки. Граф успел подхватить его раньше лакея и с поклоном передал мне. Я поблагодарила и предложила ему составить мне компанию. Софи, отстав от нас на несколько шагов, сдерживала толпу фрейлин, не давая им подойти ближе. Она была моей близкой подругой, поэтому никто из них не смел обогнать ее. Таким образом, мы с графом получили некоторое время на беседу.
— Граф, я хочу, чтобы вы поклялись мне сохранить нашу беседу в тайне. Поверьте, я могу быть очень щедрой с услужливыми людьми.
Тут возможны были всего два варианта: он продастся мне или наябедничает королю. Я исходила из того, что люди, подобные графу, за деньги продадут кого угодно. Продал же он свою жену. Так чем для него король лучше? Поклялся, кстати, граф без малейшего колебания и выразил всяческую готовность услужить мне. Конечно, сам по себе он мало что мог. Но вот если королю на мозги начнет капать его любовница!..
Переговоры с графом я свела буквально до нескольких фраз:
— В тот день, когда мой муж подпишет документы с послом Сан-Меризо о том, что выделяет флот на сопровождение кораблей к новому материку, вы получите от меня двести пятьдесят золотых, — сумма была очень велика, но я решила добить его и добавила: — А также сапфировое колье для вашей жены.
Я прекрасно помнила, что и граф, и его жена были ставленниками брата короля. Поэтому вторая моя фраза звучала так:
— Если об этом разговоре кто-то узнает, я лично позабочусь, чтобы вы окончили свою жизнь на плахе. Герцог де Богерт, безусловно,
С герцогом де Сюзором я встретилась на следующее утро. О том, что я купила ему помощника в переговорах, я сообщила сколь возможно кратко. А вот о том, что именно должен сделать герцог, чтобы предотвратить будущий кризис в государстве, я рассказывала максимально подробно:
— Последнее время, ваша светлость, я довольно много беседовала с мадам Менуаш.
— Мадам Менуаш? Простите, я не могу вспомнить эту даму.
— Разумеется, герцог, не можете. Мадам Менуаш — бедная нетитулованная дворянка, но она лучшая акушерка в королевстве.
— Ах да, теперь я вспомнил, — герцог с любопытством посмотрел на меня и уточнил: — Вы узнали от этой дамы что-то интересное?
— Мы с вами, ваша светлость, живем во дворце и совершенно не представляем, как живут там, — я махнула рукой в сторону виднеющегося вдалеке забора, огораживающего парк. — А вот мадам большую часть жизни прожила как простая горожанка. Вы знаете, что такие напитки, как пиво, доступны почти любому крестьянину? А вот люди благородного сословия предпочитают пить меньше, но качественнее. Для таких господ только возле столицы стоят две винокурни. Думаю, ваша светлость, по стране их значительно больше. Я считаю, что государство должно установить монополию на крепкие спиртные напитки. На все, — подчеркнула я голосом, — крепкие спиртные напитки, даже на привозное вино. Это даст нам возможность поставить цены, очень приятные для казны. Да, я понимаю, герцог, ваши сомнения. Это работа не на один день. Возможно, придется заводить новый хозяйственный департамент, который и будет этими вопросами заниматься: проверять качество напитков, следить за ценами и все остальное. Но вы представьте, какова будет выгода!
Молчал герцог долго. В какой-то момент я даже подумала, что он сочтет этот план слишком сумасшедшим. Однако, когда он заговорил, в голосе его отчетливо слышалось удовольствие.
— Не знаю, ваше королевское величество, где вы взяли эту блестящую идею… Но поверьте, моя королева, с этого дня у вас нет человека преданнее и надежнее!
Я улыбнулась ему и ответила:
— Я рада, что вы не боитесь работы и ответственности, ваша светлость.
Герцог еще какое-то время помолчал, а потом медленно заговорил:
— Я прожил довольно долгую и хорошую жизнь, моя королева. Я давно уже немолод. В нашей стране выше меня по положению всего несколько человек. У меня есть все, о чем только может мечтать любой дворянин: и древность рода, и обширные земли, и все богатства земные… У меня нет только одного: сына. Когда я умру, все это, — он небрежно махнул головой и повторил: — … все это достанется моему двоюродному племяннику. Он не блещет ни умом, ни порядочностью и, безусловно, сможет разорить все, что наживали предки и я. Первый мой брак, ваше величество, кончился разводом через семь лет. Церковь позволила нам с женой попробовать счастья в новых союзах из-за бездетности. Вторая моя жена умерла от простуды спустя шесть лет, также не родив ребенка. Тогда я окончательно понял, что детей у меня не будет, — герцог помолчал, не глядя мне в глаза, и тихо закончил: — Сейчас государство — это мой ребенок. И я готов на все, ваше королевское величество, чтобы дитя мое было крепким и здоровым.