Красная королева
Шрифт:
Расходиться с площади я запретила всем. И сейчас с Софи и мадам Менуаш обходила строения, пытаясь понять, где удобнее расположиться. Заглянула в длиннющее помещение кордегардии и поняла, что охрана здесь не поместится. Пожала плечами: это не моя забота. Пусть суетятся офицеры и капралы.
Оглядела от ворот дом. Два этажа с прекрасными стрельчатыми окнами, полуподвал, полукруглые окна которого расположены сантиметрах в тридцати от земли, широкое крыльцо с мраморными чашами на постаментах, откуда свисают неряшливые охапки сорной травы. С правой стороны от здания, слегка углубленное в сад, имелось еще одно непонятное строение. Круглой формы трехэтажная башня с крошечными незастекленными окнами и островерхой конической крышей. Смотрелась она даже симпатично, но предназначение ее было мне совершенно непонятно. В целом, несмотря на некоторую помпезность строения, все вокруг напоминало скорей сельскую усадьбу, чем королевский дворец.
— Софи, будь добра, позови сюда миледи Лекорн.
Я стояла в одной из пыльных, грязных «комнат» в самом торце здания. Для проживания себе я определила первый этаж, а торец привлек меня тем, что его максимально быстро можно было превратить в отдельные комнаты. Я не собиралась спать в одном помещении со всей своей свитой. Кроме того, окна в этой части дома выходили аж на три стороны: на подъездную аллею, в левую часть запущенного сада и на ту самую башенку.
К сожалению, когда король отдавал приказы о моем переезде, миледи Лекорн была полностью восстановлена в правах старшей фрейлины. А самое обидное, что именно у нее были все средства на ремонт здания.
Сквозь окна слышен был шум, который создавала разгружающая телеги прислуга: в подвальное помещение стаскивали коробки с посудой, ругался повар, требующий немедленно отмыть стол, суетились горничные и лакеи. Вниз я еще не спускалась, но если рассуждать логически, там должны были располагаться кухня и комнаты прислуги. Миледи Лекорн, почтительно кланяясь, уговаривала меня перебраться на второй этаж:
— Ваше королевское величество, там вам будет гораздо спокойнее. Туда меньше доносится шум, производимый прислугой.
— Мадам Лекорн, состояние моего здоровья после родов все еще не слишком хорошо. Мне будет тяжело подниматься на второй этаж. Кроме того, я голодна. Поторопите прислугу, пусть подадут хоть что-нибудь, — я говорила нарочито капризным тоном, не давая мадам возможности возразить.
По большому счету мне было не принципиально, первый или второй этаж. Важнее было то, что мадам зачем-то хотела поселить меня на втором. Пусть я и не понимаю сейчас, в чем разница, но она мой враг. Значит: никаких уступок по мелочам.
Располагаться с едой в такой грязи было решительно невозможно, тем более что в эту часть здания уже пришли горничные с ведрами и тряпками. Обед мне накрыли под одним из раскидистых кленов недалеко от ворот. Я наблюдала, как снявшие парадную форму гвардейцы таскают ведра с водой в кордегардию. Как кто-то из них весьма уверенно стучит молотком, заколачивая разбитое окно.
Обед нельзя было назвать слишком изысканным: холодное мясо, отварные яйца, сладкие пирожки, прихваченные из дворца. Немного подумав, я потребовала еще раскладных стульев:
— Мадам Вербент и мадам Менуаш, я предлагаю вам разделить со мной трапезу.
Недовольная миледи Лекорн попыталась было отговорить меня:
— Ваше королевское величество! Это просто немыслимо — есть за одним столом…
— Мадам Лекорн, разве я спрашивала ваше мнение?
— Я буду вынуждена написать об этом его королевскому величеству вашему мужу! — мадам поджимала свои узкие губы и, багровея, смотрела на меня, пытаясь призвать к порядку. Тусси, горничная, накрывавшая стол, уже метнулась куда-то к телегам и буквально через минуту принесла два легких раскладных стульчика.
Для меня мадам была уже отыгранной фигурой. Все ее трепыхания на данном этапе — не более чем дуновение ветерка. Я посмотрела на стайку своих притихших фрейлин, ни одна из которых не внушала мне доверия, и холодно приказала:
— Дамы, вы можете идти и пообедать. В данный момент мы с вами не во дворце, а в походе, потому я не считаю нужным дотошно соблюдать правила этикета. Разумеется, как только будут восстановлены мои комнаты, все пойдет так, как и положено, а пока все свободны. Со мной останутся мадам Вербент и мадам Менуаш.
То, что у фрейлин довольно собачья работа, я поняла уже давно. Очень часто им приходилось большую часть дня проводить на ногах, как каким-нибудь продавщицам в продуктовом магазине. У них не было обеденного перерыва, и никто не предлагал им еду в течение дня. Конечно, периодически они отпрашивались у миледи Лекорн и уходили поесть и передохнуть в свои покои. Но здесь-то у них не было никаких покоев! Здесь-то не было даже нормально оборудованной кухни, и каждая из них прекрасно понимала, что у нее полно шансов лечь спать на голодный желудок. Поэтому дамы, приседая и кланяясь, бормотали благодарность и исчезали одна за другой. Возможно, миледи Лекорн и хотела мне сказать что-либо, но противиться прямому приказу она не могла, а устраивать показательные выступления было уже не перед кем: у раскладного столика рядом со мной остались только Софи и мадам Менуаш.
Сегодня обед мне подавала Тусси. Вообще-то, обычно этим занималась не она. Но, похоже, сегодня все идет вверх тормашками. Подумав о том, что горничная встала на несколько часов раньше меня, тряслась всю дорогу не среди подушек в карете, а на неудобной телеге. И вряд ли кто-то озаботится ее кормежкой раньше, чем поздним вечером, я пошла на неслыханное нарушение местных устоев. Лично отрезав толстый ломоть мяса, большую золотистую краюху от каравая и прихватив пару кусков уже нарезанного сыра, я подала эту кучку еды в руки растерявшейся горничной и мягко сказала:
— Тусси, зайди за ствол дерева, чтобы тебя не было видно от дома, сядь и спокойно поешь. Если ты мне понадобишься, я позову.
Надо сказать, что на это с растерянностью и непониманием смотрели и мадам Менуаш, и Софи. Но я сделала вид, что все идет как надо:
— Садитесь, дамы, и давайте уже наконец-то поедим.
Возможно, во дворце такой номер мне не прошел бы даром. Но пока царит эта неразбериха, я постараюсь использовать ее по максимуму и ввести в Шанизе новые правила этикета. Мне надоело изображать из себя идола и каждый раз, поднося кусок ко рту, чувствовать пристальное внимание свиты.