Красная королева
Шрифт:
Он констатировал у миледи Лекорн разлитие черной желчи, вследствие усталости и хрупкого телосложения, и рекомендовал поить больную крепкими бульонами, горячим вином и какой-то травяной бурдой, которую состряпал самолично. Главное, что донес до всех остальных почтенный мэтр, больная не заразна. Капитан Ханси с облегчением выдохнул: он подозревал какую-то жуткую заразную болячку.
Выслушав доклад доктора, я благосклонно кивнула, поблагодарила его за услуги и не стала вмешиваться. Даже если эта тварь выживет, вряд ли она сможет продолжать свою службу. Угрызений совести я не испытывала. Ну, почти не испытывала…
Вечером, лежа в постели, я анализировала все, что произошло со мной в этом мире. И сам безумный факт попаданства, и то, что я выносила и родила ребенка. Моего сына, моего мальчика, которого я даже не могу сейчас повидать. И четко осознавала: если понадобится, я убью любого, вставшего у меня на пути голыми руками. Никто не будет издеваться над моим малышом и внушать ему идиотские убеждения. Никто не сможет вырастить из него такого же безмозглого и мягкотелого мамсика, которым был его отец. Никто и никогда!
Мне было дико вот так распоряжаться чужой жизнью. Все мое воспитание и моральные устои давили со страшной силой. Слово: «убийца» пульсировало у меня в висках. Я гнала от себя эти мысли, не позволяя собственному разуму взять надо мной верх. Этот мир строится на других законах и других принципах морали. Слабых здесь просто уничтожают. Я не дам себя уничтожить!
Наконец пришли слезы, а после них, уже от усталости — беспокойный сон…
Лето было уже в середине, когда я получила от герцога де Богерта очередную записку, сделавшую мой день солнечным. Герцог обещал, что на днях придет письмо от короля, которое изменит условия моего содержания.
И точно, через два дня капитан Ханси передал мне доставленный гонцом конверт, где на сургуче четко отпечатался государственный герб Луарона: в венке из дубовых листьев помещен щит с изображением стоящего на задних лапах льва. Надо львом — оттиск королевской зубчатой короны.
Муж сообщал мне, что гнев его слегка утих, и дозволял дважды в месяц приезжать на встречу с дофином. Больше всего меня поразило то, что собственную дочь, принцессу Элиссон, он даже не упомянул в этом письме. В общем-то, я знала, что на малышку всем наплевать, но не до такой же степени?!
Визит в столицу был запланирован на начало следующей недели. А записка от герцога де Сюзора поясняла мне это удивительное чудо. Герцог сообщал, что между королевой-матерью и герцогом де Богертом произошла весьма неприятная стычка. Королева-мать попыталась поссорить сына со своим двоюродным братом, но де Богерт отвлек его величество от ссоры тем, что на свои средства устроил соревнования среди скаковых лошадей. При этом подарил королю роскошного черного жеребца невиданной стати. Союзник писал, что его величество радовался как ребенок и называл де Богерта «лучшим кузеном в мире». Призом на соревнованиях был золотой браслет, и этот браслет его королевское величество преподнес графине Лисапете Оранской.
Из всего этого я сделала выводы, что, выдавив меня из дворца, королева-мать вплотную занялась герцогом де Богертом. И именно герцог решил, что гораздо удобнее, если я буду оттягивать на себя часть сил и внимания Ателаниты. Муж же мой, похоже, не мог разобраться в собственном курятнике, и его, как младенца, можно было отвлечь новой погремушкой.
Понимая, какая сила стоит за супругом, я все же не могла не презирать этого красавца за редкостное скудоумие. Ну не хочешь ты заниматься государственными делами, это можно понять! Найди толковых помощников, передай дела им и можешь продолжать трахать все, что шевелится. В конце концов, ты отвечаешь не только за себя, болван ты этакий, а за целое государство!
Пожалуй, больше всего на свете я хотела похитить собственного сына и поселиться с ним в каком-нибудь дальнем поместье, воспитывая его, наблюдая, как он взрослеет и учится понимать этот мир. В то же время я признавала существующие реалии и догадывалась, что такого счастья судьба мне не даст.
Глава 25
Первая поездка в королевский дворец состоялась. Я слабо себе представляла, как этот процесс будет проходить, но мне было все равно: я не видела своего малыша уже больше двух месяцев.
Почему-то мне казалось, что карета подъедет к какому-нибудь боковому входу, и я тихонько, как мышка, прошмыгну в детскую. Однако все вышло совсем не так. Меня подвезли к центральному входу, где на широких ступенях мраморной лестницы мою карету с улыбкой встречал муж и ласково улыбающийся из-за его плеча герцог де Богерт. Королевская свита расположилась по бокам крыльца и, кажется, пребывала в недоумении, не слишком понимая, что происходит.
Муж был настолько любезен, что когда лакеи открыли мне карету, я сошла со ступенек и двинулась к лестнице, он сделал навстречу мне несколько шагов. Этот знак королевской милости вызвал перешептывания у придворной своры. А муж, между тем, поцеловав мне руку, с улыбкой сказал:
— Элен, вы прелестно выглядите! Ваш новый туалет просто изумителен!
Слова мужа меня не удивили. Как только был завершен ремонт, я занялась своим гардеробом. Перебрала всю одежду и ткани, отправила «в ссылку» все зеленые, коричневые и болотные наряды, которые почему-то изобиловали в гардеробе королевы. Для летних платьев я предпочитала не шелк и атлас, а ситец, сатин и батист теплых и мягких оттенков: персик и беж, все оттенки синего и голубого, мелкие цветочные рисунки, нежные кружева, вышивку жемчугом и серебром.
Для этих целей из дворца с помощью герцога де Богерта были выписаны четыре умелицы из мастерской мэтра Хольтера. Думаю, мэтр не слишком радовался, но возражать всесильному герцогу не посмел.
В целом мои дни в поместье Шаниз были заполнены с утра до вечера. Притом, что миледи Лекорн все еще болела, я смогла медленно и постепенно приучить своих фрейлин к тому, что дворцовый распорядок дня мне неудобен. И здесь, вдали от двора, я буду жить так, как хочется мне. Без Лекорн никто не осмеливался возражать.