Красная площадь
Шрифт:
– Разве ты уже начальник?
– Ну, буду, - лениво сказала она.
– А может, и еще выше. Не в этом дело. Вообще, вся эта семейка! Ни рыба, ни мясо. Афганистан прос…ли, с Польшей чуть не обделались, хорошо - Ярузельский подвернулся, наш выкормыш, у моего мужа учился. А то бы… Нет, сильная власть нужна, кулак!
– и она действительно сжала кулак, и это был крепкий кулак бывшего мастера спорта по гимнастике!
Поглядев на этот милицейский кулак, я понял, что не брошу дело Мигуна и никуда не поеду со своей Ниночкой. То, что истинная цель «Каскада» - компрометация и свержение семьи Брежнева, это было мне уже
– Значит, не отдашь Светлова?
– Слушай, - сказала она.
– Я понимаю, что ты не можешь просто так свалить с этого дела. Боишься. Давай мы так сделаем: мы тебе дадим не третий отдел МУРа, не Светлова, а - пятый отдел, УБХСС Москвы, Ропейко. У него и штат больше. А хочешь - я тебе своих обэхээсников подброшу - хоть двадцать человек. Разовьешь бурную деятельность, но так - для понта. А? А потом, после - все, что тебе обещал Бакланов, будет. Я обещаю. Ну?
– и она прижалась ко мне всем телом и забросила мне руки на плечи.
– А сейчас - пользуйся моментом, старик. Можешь?
Но под бархатной кожей ее голых рук еще не успели обмякнуть напряженные мускулы. Я усмехнулся, снял ее руки со своих плеч.
– Извини, старуха, - сказал я ей в тон.
– Меня тогда на ночь не останется, для моей циркачки.
Когда я вышел на улицу, нескольких машин, в том числе «ремонтного» «пикапа», тут уже не было, а в кабине моей «Волги» сидел и балагурил с водителем разбитной шофер соседней якобы «скорой помощи». Увидев меня, он вышел из машины. Саша, молодой водитель моей «Волги», включил двигатель:
– Куда?
– Поехали пока…
И почти тут же, у Центрального телеграфа, за нами увязался «ремонтный» «пикап». Я понял, что разбитной шофер «скорой помощи» сунул куда-то под сиденье радиомикрофон, и теперь в зале слежки, на втором этаже отдела разведки МВД Надя Маленина и генерал Краснов слышат каждое мое слово.
Я вытащил из гнезда трубку радиотелефона и назвал телефонистке свой домашний номер. Ниночкин голос отозвался почти немедленно:
– Алло? Это ты? Приезжай домой, у меня уха почти готова! И у нас опять гости - твой сын. Давай приезжай, срочно.
– Я еще не знаю…
– Даже не обсуждаем! Мы тебя ждем! Без тебя есть не будем! Ты понял?
Что-то было в ее голосе новое, чуть странное, и к тому же эта реплика, наш пароль со Светловым: «Не обсуждаем!»…
– А где ты была час назад? Я звонил…
– Я в магазин ходила за луком для ухи. Давай приезжай!
– Хорошо, сейчас приеду… - ответил я, сказал водителю: «ко мне домой» и, чтоб упредить его от ненужных при этом скрытом микрофоне разговоров, кивнул на пачку свежих газет у него на сиденье:
– Ну, а что пишут сегодня в газетах?
– Все то же, - усмехнулся словоохотливый Саша, любитель международной политики и футбола.
– В Западной Германии растет безработица, в Англии расизм наступает, а в ООН хотели осудить Израиль за то, что они оттяпали себе Голанские высоты, но американцы блокировали резолюцию. В Вашингтоне Рейган готовит какое-то телешоу про Польшу, а в самой Польше уже все спокойненько…
Минут
– Тише!
– поморщился я, входя.
И с удивлением оглядел свое логовище - квартира была приведена в идеальный порядок, полы вымыты, на столе ни пылинки. А мой четырнадцатилетний сын Антон драил каким-то порошком ванную! И из кухни пахло необыкновенно - настоящей ухой!
– Потрясающе!
– прокричал я поверх истошных звуков разрушающего стены джаза.
– Но сделайте музыку тише, черти! Нина!
Нинка выскочила из кухни в цветастом передничке, приложила палец к губам и подвела меня к столу, на котором лежал лист белой бумаги с несколькими словами, написанными ровным, почти ученическим почерком моего сына:
«Папа, к нам только что приходил "Мосгаз". Он проверил кухонную плиту, а в прихожей заменил пробки в электрическом счетчике. Но, по-моему это никакой не "Мосгаз", и эти пробки просто микрофоны. Как ты думаешь? Антон и Нина».
Я усмехнулся. Даже дети уже принимают участие в моей работе. Из ванной пришел Антон с тряпкой в руках, тревожно посмотрел мне в глаза. Я вытащил ручку и написал на том же листе:
«А почему вы так решили?»
Нина перехватила авторучку, написала:
«Потому что "Мосгаз" не работает по субботам».
«Это раз,
– дописал Антон.-
И потом, какое дело "Мосгазу" до электрического счетчика. А?»
Так мой сын осваивает дедуктивный метод следствия. Меньше всего я бы хотел, чтобы он стал следователем. Врачом, инженером, музыкантом и даже футболистом - только бы подальше от политики.
Я взял у него ручку и написал:
«Допустим. А зачем такая громкая музыка?»
«А чтоб у них уши лопнули подслушивать!»
– написала Нина.
Я подошел к магнитофону, приглушил эту адскую музыку. Потом открыл дверь на балкон, глянул вниз. На противоположной стороне улицы стоял «пикап» с надписью «ремонтная». Неужели они такие идиоты, что даже дети распознают их работу? Или… или меня открыто запугивают?
– Значит так, братцы!
– сказал я сыну и Ниночке успокоительно и на весу сжег этот лист бумаги.
– Погода отличная. Поедем на лыжах кататься. Живо обедать и собираться!
План был готов, осталось только его осуществить: во время лыжной прогулки оторваться от слежки и связаться с любимым брежневским журналистом Белкиным. В конце прошлого года я встретил его в пивном баре Дома журналиста. «Что-то я тебя давно в газете не читал?» - сказал я ему тогда за кружкой пива и раками. «Книги пишем!» - усмехнулся он без всякого энтузиазма, скорей саркастически. «О! Поздравляю! Когда выйдет?» - «Одна вышла уже, - сказал он хмуро.
– Даже Ленинскую премию получили», - «Ладно, брось заливать!» - «Я не заливаю. Я запиваю!» - сострил он и посмотрел на меня горькими глазами. «Что за книга? Почему я не слышал?» - спросил я, пытаясь вспомнить, кому дали Ленинскую премию по литературе в этом году. И вспомнил: «Подожди. Ведь Ленинскую премию получил Брежнев за "Возрождение"».
– «Вот именно, - сказал Белкин.
– Это наш псевдоним, коллективный! Сидим в поселке "Правда" на правительственной даче, восемь писателей, и пишем… А псевдоним приезжает к нам раз в неделю, читает…»